Джей Хейли
Супружеская Терапия

Содержание:

1. Предисловие
2. Вопросник
3. Супружеская Терапия
4. Источники материалов

Предисловие

Эриксон был первым стратегическим семейным терапевтом и Бейтсон первый понял, что коммуникация происходит на различных уровнях и, тем самым, подвержена логическим парадоксам Рассела. Но их ученик Джей Хейли придал современной психотерапии ее наиболее последовательный вид. Хейли начал свою работу в качестве ассистента исследовательской группы Бейтсона в Пало Альто. В 1953 году, встретившись с Милтоном Эриксоном, он начал изучать его работу и применять его методы работы с клиентами в своей частной практике. Затем он начал писать и привлек к стратегическому подходу Эриксона всеобщее внимание.
После сотрудничества с Сальвадором Минухиным в Филадельфийской Детской Терапевтической Клинике, он основал и возглавил Институт Семейной Терапии в Вашингтоне, развив современную модель стратегической семейной терапии с участием наставника, и стал самым влиятельным теоретиком психотерапии. Он настаивал на том, что теории должны оцениваться по результатам, к которым они ведут.
В соответствии с убеждением Эриксона, что терапевт не должен ограничивать себя лояльностью к какому-либо методу или учителю, Хейли вывел современную психотерапию за пределы концепции Эриксона и Бейтсона. Он предложил рассматривать симптомы как проблемы, включающие трех человек или больше, что позволило терапевту мыслить в терминах иерархии и, тем самым, выработать более широкий репертуар эффективных методов. Хейли подчеркнул также плодотворность подхода, рассматривающего симптомы как попытки помочь другому лицу.
Хейли, по-видимому, понимает Эриксона и Бейтсона лучше, чем кто-либо другой; сверх того, он обладает редким даром отчетливо и доступно объяснять сложные идеи. В настоящее время он считается не только ведущим теоретиком в нашей области, но и ведущим практиком стратегической (то есть эриксоновской) терапии. В отношении конкретных идей и технических приемов он повлиял на меня больше всех.

Р.В.Коннер 2004г.

Вопросник для терапевтов

Терапия распространяется все шире. Книги по этому предмету публикуются чуть ли не каждый день, масса денег затрачивается на воспитание и подготовку психотерапевтов и психологов. Еще больше денег терапевты разных школ собирают с отчаявшихся клиентов. Но до сих пор отсутствует надлежащее испытание, или вопросник для терапевта, претендующего на доверие публики. Как можно определить, знает ли терапевт то, что он должен знать? К трудностям составления надлежащего теста относится та очевидная проблема, что искусство терапевта может быть определено лишь проверкой результатов терапии, а не письменным экзаменом об идеях. Поэтому высшие учебные заведения, добросовестно относящиеся к подготовке терапевтов, изучают результаты их терапии. Но хотя экзамен не может быть мерой умения, от терапевта можно ожидать некоторого уровня знаний, измеряемого письменным экзаменом. Кроме того, результаты экзамена могут свидетельствовать о надлежащей установке по отношению к терапии, или об ее отсутствии.
При такой попытке экзамена, касающегося знаний и установок, возникает серьезная проблема: она сразу же обнаруживает догматические предубеждения некоторой специальной школы терапии, и поэтому бесполезна в более широкой области. Здесь нужен вопросник, основанный на большой, широкой, гибкой точке зрения, чтобы его можно было дать терапевту любой школы для определения, знает ли он то, что он должен знать. К счастью, уже есть скромное начало такого беспристрастного вопросника по терапии, и образец этого приводится дальше. Вопросник содержит наиболее важные вопросы и правильные ответы для тех, кто их не знает.

1. Должен ли терапевт считать себя искусным специалистом, или гуманистом и философом?
2. Должен ли терапевт присоединяться к безумию другого человека, или оставаться вне его мира?
3. Должен ли терапевт работать быстро, или не торопясь?
4. Повышается ли эффективность работы с клиентами, если терапевт размышляет о самом себе.
5. Если представить себе терапию как поэзию, пишет ли терапевт сонеты или свободные стихи?
6. Будет ли терапевт более успешным, если он будет любознателен по поводу сложности жизни, или если он будет узко направлен к своим целям?
7. Назовите две идеологии, мешающие терапевту.
8. Должен ли терапевт настаивать на изменении?
9. Этично ли придерживаться теории, что изменение медленно и трудно, и что каждый пациент должен приходить на терапию по несколько часов в неделю в течение многих лет.
10. Содействует ли скромность успеху терапевта?
11. Должен ли терапевт быть серьезным человеком?
12. Что такое терапия?
13. Верно ли, что в прошлом терапия состояла в том, что клиент обсуждал неопределенную проблему с терапевтом, исходившим в своей работе из расплывчатой теории и работавшим в непродуктивном стиле, стремясь к результату, не поддающемуся измерению?

Ответы

1. Некоторые авторитеты полагают, что терапевт должен быть весьма образованным в философии, общественных науках и искусстве. Трудность в том, что терапевт-философ этого рода, столкнувшись с проблемой ребенка, который мочится в постель, не найдет в своей памяти 11 эффективных способов лечения этой проблемы. Вместо этого он может представить себе, что энурез ребенка есть способ его самовыражения. И он спрашивает задумчиво: может быть, этот ребенок подсознательно писает на вселенную? Но терапевт должен знать общепринятые способы, как лечить ребенка, который мочится в постель. В противном случае, зачем нужен терапевт?
   Ответ: Терапевт вполне может быть философом и гуманистом, если это не мешает ему быть искусным терапевтом.
2. Кроме длительного академического образования и чрезмерного самоуглубления, то, что больше всего мешает терапевту - это неспособность принять поведение клиента и отвечать на него надлежащим образом. Эта неспособность приводит к тому, что терапевт интерпретирует, исправляет, указывает, сопоставляет, аргументирует, спорит и покровительствует, вместо того, чтобы присоединиться к человеку, который пришел к нему и нуждается в изменении. Если терапевт тепло и дружелюбно обращается с пациентом, который холоден и груб, то у этого терапевта не все в порядке, и он должен вести себя более правильно. Если женщина говорит, что она бьет своего ребенка каждый раз, когда напивается, терапевт не должен говорить по этому поводу "Боже мой, как вы можете вести себя так ужасно?" В таком случае женщина почувствует в нем еще одного человека, который ее не поймет. Терапевт должен присоединиться к миру этой женщины и вызвать изменения, действуя изнутри этого мира.
   Если терапевт становится частью мира своих клиентов, то он будет столь же безумен, как они, и будет беспомощно хлопотать вместе с ними в их неудачных попытках. Как может терапевт изменить человека, если он всего лишь присоединяется к нему в его наличном поведении? Он должен дать ему новые способы поведения.
   Ответ: Он должен присоединяться к человеку в его болоте, не позволяя ему там оставаться.
3. Одно из самых важных требований к терапевту - это терпение. Борясь с человеческим несчастьем, со сложными общественными ситуациями и затяжными трудностями, терапевт не должен рассчитывать на быстрое и волшебное исцеление. Каждый, кто пытался изменить людей (или изменить факультеты, где обучают терапии), знает, что жизнь движется медленно и неуклонно. Терапевт должен быть терпелив, выстраивая одно за другим небольшие изменения, неторопливо и эффективно.
   Но надо признать, что отчаявшийся человек нуждается в немедленном облегчении, и часто может измениться лишь при быстрых и решительных действиях терапевта. Терапевт должен реагировать немедленными указаниями, чтобы использовать возможности, возникающие лишь в периоды временной неустойчивости.
   Ответ: Посмотрите на гранильщика алмазов. Он не спешит, но когда он действует, быстро получает результаты.
4. Терапевт не должен настолько беспокоиться о себе, чтобы не видеть клиента. Терапевт, который думает: "Реагирую ли я на эту женщину, сидящую передо мной, или на мысленный образ моей матери, которую она мне напоминает", по существу не реагирует на клиента, пытающегося привлечь его внимание. Такой терапевт, вероятно, страдает некоторой формой старомодной персональной терапии. Нет доказательств (хотя много говорилось), что навыки терапевта и результаты его терапии улучшаются, когда он подвергается чему-то вроде психоанализа. В действительности, такое самоуглубление обычно лишь мешает терапевту-практику при решении конкретных проблем. Человек не может изменить другого, думая о себе. В действительности, когда человек что-нибудь делает с настоящим искусством, он себя не сознает.
   Но опытный терапевт знает, что его поведение влияет на данные, с которыми он работает - точно так же, как человек, включающий свет, потому что он хочет лучше увидеть темноту. Супружеская пара, препирающаяся в присутствии терапевта, делает это отчасти потому, что он образует с ними треугольник и поощряет их спор.
   Ответ: Терапевт должен сосредоточиваться на других, не сознавая себя, но в то же время реагировать на ситуацию, вполне сознавая свою роль в ее создании.
5. Автор сонета ограничен заданным числом строк и жестким метром. Для автора свободных стихов дело обстоит иначе. Здесь все дело в спонтанности, и все возможно. Какой подход более творческий? Каждый терапевт должен занять в этом вопросе некоторую позицию.
   Энтузиаст сонета доказывает, что свобода возможна лишь в рамках закона; творческое выражение приходит к автору лишь тогда, когда он ограничен правилами. Лишь терапевт, действующий упорядоченно, может быть хорошим профессионалом и создавать дисциплинированное искусство, которому можно учить. Правила, ограничивающие художника, вызывают у него полет воображения.
   Защитник свободных стихов утверждает, что любое ограничение мешает самовыражению; свобода приходит лишь тогда, когда нет никаких правил. Терапевт не может реагировать надлежащим образом на новую и единственную в своем роде ситуацию, если он следует заранее установленным правилам, но ведь трудно отрицать, что каждая ситуация в действительности нова и единственна в своем роде. Встретившись в любой человеческой ситуации со сложностью и разнообразием коммуникаций, терапевт не имеет времени обдумать, чтo он должен делать, ему приходится просто реагировать. Очевидно, что терапевт, способный быстро адаптироваться к сложным ситуациям, должен доверять своим чувствам.
   Ответ: Терапевт должен быть спонтанным творцом свободных стихов, следующим своей интуиции, и в то же время соблюдающим правила профессионального поведения и обладающим самодисциплиной сочинителя сонетов.
6. Однажды ученик спросил учителя Дзена: "Разве эта гора не красива?" Учитель ответил: "Да, но стоит ли говорить об этом?" Когда женщина слегка вздыхает после слов ее мужа, искусный терапевт не делает нелепой попытки перевести в слова этот выразительный вздох.
   Но что же можно сказать о любознательности? Почему женщина вздохнула, и что это значит? Не должна ли любознательность быть одним из важнейших аспектов терапевта? Конечно, мы хотим, чтобы терапевт был исследователем, заинтересованным всевозможными способами человеческого поведения в их бесконечном разнообразии.
   Рассмотрим подлинного ботаника, который должен охватить чрезвычайную сложность цветка и его процесса роста, сохраняя в то же время способность ценить красоту поля, усеянного маками. Ботаник, неспособный насладиться цветком, так же неполноценен, как ничего не знающий о строении цветка. Терапевт должен понимать и оценивать чрезвычайную сложность человека, его семьи и общественных отношений. Однако он должен принимать основные правила жизни, знать, что дети должны слушаться родителей, а родители уважать своих родителей. Оценивая сложность и сохраняя позицию открытости по поводу того, что в действительности имеется в человеческой жизни, клиницист должен оставаться в позиции эксперта и говорить, чтo надо делать.
   Ответ: Терапевт должен быть естественно любознателен в отношении людей и целеустремлен в преследовании своих целей.
7. Ответ состоит в следующем:
   (а) теория вытеснения, выражающая отрицательный и пессимистический взгляд на человека и обрекающая терапевта на узкую, непродуктивную теорию изменения,
   (б) теория, по которой терапия имеет целью помогать людям "расти", вместо того, чтобы решать конкретные проблемы. Такой взгляд служит извинением для терапевта, не умеющего справиться с конкретными проблемами своих клиентов.
8. Терапевт должен делать с клиентом все необходимое, борясь с проблемой до ее решения. Если терапевт слишком легко сдается, он никогда не справится с трудными случаями. Некоторые люди изменяются лишь в том случае, если они уверены, что терапевт не сдастся! О своих неудачах терапевт должен говорить с гневом. Точно так же, как траектория футбольного мяча определяется энергией, с которой его толкает игрок, успех терапии определяется энергией и увлеченностью, которые терапевт вкладывает в каждый случай. Чтобы достигнуть своих целей, он должен быть готов говорить с клиентом не только в кабинете, а на улице, на его квартире и где угодно.
   Но будучи решительным человеком, терапевт все же должен научиться не беспокоиться о решении проблемы больше, чем сам клиент. Если он во что бы то ни стало хочет добиться успеха ради себя, а не ради клиента, он оказывается в слабом положении и проигрывает. Чтo еще важнее, какое право он имеет вмешиваться в дела людей, не желающих меняться? Одна из важнейших задач для всех нас - это удерживать людей от роли "благожелательных помощников". Конечно, терапевт не должен навязывать себя клиенту из жалости к нему, потому что жалость не поможет клиенту.
   Ответ: Как знает каждая домохозяйка, нельзя заставить цветок расти, растягивая его. Можно, однако, удобрять почву. У терапевта должна быть абсолютная решимость разрешить проблему, избегая при этом чересчур тесной связи с клиентом.
9. Ответ: Это неэтично лишь в том случае, если терапевт получает почасовую оплату.
10. Хотя важно быть уверенным в себе, скромность - это добродетель, позволяющая человеку продолжать учиться. Терапевт должен гордиться своей способностью быть скромным. Это имеет также практические преимущества: дерзость терапевта становится вызовом для клиентов. У них развивается стремление побороть его, а этого легко достигнуть, если они не будут изменяться. Поэтому самоуверенность в такой форме может быть помехой. Многие терапевты находили полезным сохранять у самого себя некоторый симптом, напоминающий им, что они не лучше людей, которых лечат.
    Ответ: Лучше всего, чтобы терапевт был скромен, но вполне уверен в своих способностях.
11. Клиенты приходят к терапевту в отчаянии. У них серьезные проблемы; они сходят с ума, или боятся темноты, или в ярости на своих супругов. Обычное общество терапевта - это неудачники и некомпетентные люди. В этом мрачном мире терапевт должен принимать всерьез человеческое несчастье, которым он кормится, и которое он должен облегчить. Кто безразличен к несчастью клиентов, ведет себя как негодяй.
    Однако важнейшая установка терапевта - игровая. В своем обучении и своей работе терапевт должен быть способен превзойти человеческое страдание и работать в игривом и творческом духе. Он не может себе позволить быть столь же мрачным и несчастным, как его клиенты, потому что в таком случае они не смогут сохранить надежду. Часто он является единственным лучом света, побеждающим их ярость и превращающим отчаяние в осторожный оптимизм.
    Ответ: Терапевт должен серьезно относиться к мрачному положению своих клиентов, и в то же время свободно изменять основы этой ситуации в духе игры.
12. Ответ: Терапия - это введение большего разнообразия в системы поведения путем изменения конкретных паттернов проблемы. В результате меняются повторяющиеся последовательности поведения членов семьи, и вследствие этого создаются более широкие альтернативы и возможности жизни людей.
13. Ответ: Что ж, это, по крайней мере, грамотная формулировка.

    Супружеская Терапия

    Хотя совместный прием супругов становится все более обычным среди психотерапевтов, не существует общепринятой процедуры решения проблем брака. В действительности отсутствует формальное описание патологических браков, так что нет никакой теории необходимых изменений. Психодинамический подход, подчеркивающий теорию ролей, приводит к обсуждению индивидуальных проблем мужа и жены, а не к описанию супружеских отношений.
    Мы сосредоточим здесь внимание на типах брачных отношений, но не будем пытаться полностью изложить все сложности брака; нашим главным предметом будут супружеские трудности и образование симптомов. Описав некоторые типы отношений, мы обсудим виды возникающих конфликтов и укажем далее, какими способами семейный терапевт может вмешаться, чтобы произвести сдвиг в этих отношениях.

    КОГДА ПОКАЗАНА СУПРУЖЕСКАЯ ТЕРАПИЯ.

    Супружеская терапия отличается от индивидуальной терапии тем, что сосредоточивает внимание на супружеских отношениях, а не на внутрипсихических силах, действующих в индивидах. Она также отличается от семейной терапии, где внимание сосредоточивается на семейной системе в целом с ребенком, обычно выбранным в качестве проблемы. Технически этот термин ограничивается тем типом лечения, при котором терапевт принимает пару совместно. При этом имеется ряд вариантов: некоторые терапевты принимают обоих партнеров отдельно, другие принимают одного из партнеров, иногда приглашая на прием супруга, наконец, некоторые принимают одного из партнеров, направляя другого к сотрудничающему с ним коллеге. В действительности психотерапевт, занимающийся лишь индивидуальной психотерапией и отказывающийся видеть супруга своего пациента, тем не менее вовлекается в косвенную супружескую терапию. При этом значительная часть времени индивидуальной терапии посвящается обсуждению супружеских дел, но если при этом индивид меняется, то меняются и супружеские отношения - или кончаются.
    Есть определенные ситуации, в которых особенно показана супружеская терапия:
    (а) Супружеская терапия уместна, когда не удались методы индивидуальной терапии. В таких случаях клиент втянут в супружеские отношения, столь препятствующее его улучшению, и настолько причиняющее ему страдание, что индивидуальная психотерапия недостаточна для значительного изменения. Например, женщина с постоянно повторяющимися приступами беспокойства и бессонницы не поддавалась индивидуальной психотерапии, несмотря на тщательное изучение ее детства. Когда был привлечен к лечению ее муж, то обнаружилось, что он постоянно вел себя безответственным и непредсказуемым образом. Он не только проваливался в своем бизнесе, не предпринимая никаких шагов, чтобы предотвратить этот провал, но тайком растрачивал деньги своей фирмы и повторял это снова и снова, хотя и обещал своей жене никогда этого больше не делать. Ее приступы беспокойства начались после его первого провала в бизнесе и его бесцеремонного пренебрежения к этому событию. Постоянный конфликт между мужем и женой из-за его отказа нести ответственность за свой бизнес и свою семью сопровождался повторяющимися приступами беспокойства у жены, так что ее проблема была скорее супружеской, чем индивидуальной.
    (б) Супружеская терапия показана в тех случаях, когда не могут быть использованы методы индивидуальной психотерапии. Поскольку индивидуальная психотерапия состоит в реагировании на то, что предлагает пациент, терапевт оказывается бессильным, если пациент не предлагает ничего. В таком случае супружеская терапия становится одной из немногих возможных процедур. Например, женщина боялась сердечного приступа во время повторявшихся приступов беспокойства, вынудивших ее покинуть работу и оставаться дома, откуда она неспособна была выходить без сопровождения. Она обратилась за психотерапией, и терапевт попросил ее сказать что угодно, что придет ей в голову. Она не сказала ничего. На конкретные вопросы она отвечала как можно короче, но не хотела высказываться о своих чувствах или о своей жизни вообще. После двух сеансов, в течение которых женщина ничего не сказала и терапевт ничего не сказал, эта женщина прервала лечение и обратилась к другому терапевту. Очевидно, эта женщина не позволила терапевту выжидать, пока стоимость лечения не заставит ее высказать, что у нее на уме. Но когда началась супружеская терапия с присутствием мужа, жена стала более разговорчивой. Когда мужу был задан вопрос о проблемах жены, она сочла необходимым его поправить. Она не могла оставить без возражений описание ее трудностей, представленное мужем. Чтобы пересмотреть его версию, ей пришлось высказать свою собственную и проявить свои чувства к нему, доставив тем самым средство для начала изменения.
    (в) Супружеская терапия представляется показанной, когда у пациента происходят внезапные симптомы, совпадающие с супружеским конфликтом. Хотя пациенты с симптомами в большинстве стремятся преуменьшить свои супружеские трудности - в действительности симптом используется, по-видимому, для отрицания супружеских проблем - случается, что симптом вырывается в очевидной связи с супругом. Например, муж испытал состояние беспокойства, вынудившее его лежать в постели, вследствие чего он лишился работы. Это случилось, когда его жена, несмотря на его возражения, пошла работать. В другом случае у женщины проявилась нечто вроде истерических симптомов, когда она находилась в отпуске со своим мужем. Они ссорились, и муж ее проиграл все деньги, предназначенные на каникулы, зная, что отец ее постоянно проигрывал все семейные деньги, и что она больше всего боялась азартных игр. Хотя приступ симптома всегда может рассматриваться как результат изменения семейных отношений, в некоторых случаях эта связь столь очевидна, что показана супружеская терапия.
    (г) Конечно, терапия этого типа показана в случаях, когда ее требует пара супругов, страдающих от конфликта и неспособных его разрешить. (Однако, даже в этих обстоятельствах некоторые терапевты рекомендуют им отдельное индивидуальное лечение.) Как правило, один из супругов, обычно жена, обращается за супружеской терапией, тогда как другая сторона соглашается на это неохотно. Обычно оба партнера в конечном счете соглашаются на это, если даже один из них нуждается в специальном опросе; в самом деле, если один из партнеров брака несчастен, то несчастен и другой.
    Наконец, супружеская терапия показана, когда кажется, что улучшение у пациента может привести к разводу или к взрыву симптомов у его супруга. Если пациент с тяжелыми симптомами говорит, что его брак совершенен, и если его супруг также разделяет это мнение, то представляется вероятным, что улучшение у пациента приведет к разводу или к отчаянию у другого супруга. Хотя последствия терапевтического изменения трудно оценить, упорное настояние пациента, что его семейная жизнь идеальна, является одним из указаний на то, что у некоторого члена семьи развивается законченная патология. Терапевты, вызывающие изменения, несут таким образом ответственность перед членами семьи пациента.

    ФОРМАЛЬНЫЕ ТЕМЫ БРАКА.

    Брак - это чрезвычайно сложное и непрерывно меняющееся предприятие. Если в супружеских отношениях выбираются и подчеркиваются отдельные аспекты, это представляется некоторым насилием над невероятно сложным взаимодействием двух человек, проживших много лет вместе. Я упомяну здесь некоторые формальные темы, наиболее существенные в супружеском конфликте и в образовании симптомов.
    Когда мужчина и женщина решают торжественно объявить о своей связи и легализовать ее брачной церемонией, они ставят перед собой проблему, которая будет продолжаться в течение всего брака: теперь, когда они поженились, остаются ли они вместе потому, что хотят этого, или потому что должны? Неизбежные конфликты, возникающие в браке, происходят в рамках более или менее добровольных отношений. Не столь важно, действительно ли брак является принудительной или добровольной связью, а важнее, каким образом супружеская пара предпочитает его определять. Например, женщина может хотеть оставаться со своим мужем, но не хочет признать, что этот ее выбор доброволен, и говорит, что не может разойтись с ним по религиозным мотивам. В другом случае жена может настаивать, что она в состоянии в любой момент расстаться со своим мужем, определяя свои отношения с ним как добровольние, хотя ее история свидетельствует, что она в нем отчаянно нуждается и не может покинуть его.
    По-видимому, брак функционирует лучше всего, когда есть некоторое равновесие между добровольным и принудительным аспектом этих отношений. В благополучном браке супружеская пара определяет свою связь как добровольный выбор, но при этом закон и обычай создают достаточное принуждение, позволяющее им оставаться вместе при возникновении конфликтов. Если развод слишком легок, то брак содержит слишком мало принуждения, чтобы пережить возникающие проблемы. Если развод слишком труден, то у супружеской пары может возникнуть подозрение, что они остаются вместе по обязанности, а не по собственному выбору. Любая из этих крайностей может вызвать трудность в браке.
    Можно привести в качестве иллюстрации пример брака столь добровольного, что жена не чувствовала себя серьезно связанной с мужем. Женщина, имевшая перед вступлением в брак собственное предприятие, согласилась по просьбе мужа продать это предприятие, поскольку муж хотел содержать семью. Однако она взяла себе деньги, полученные от продажи, и поместила их в банк на свое имя, "на случай, если брак не получится". Этот поступок разрушил брак. Муж ощутил, что жена не хочет на него полагаться; а жена вела себя таким образом, как будто брак - добровольная связь, которую она может разорвать в любой момент, так что в отношениях с мужем ей не придется делать никаких уступок.
    Другую крайность составляет тип отношений, в котором супружеская пара ведет себя так, как будто она вынуждена оставаться вместе. Такой тип отношений случается при строгих религиозных правилах, управляющих браком, когда одни из супругов испытывает симптомы, делающие его инвалидом, или когда один из них мирится с "невыносимым" поведением другого.
    Принудительный брак подобен отношениям между соседями по камере в тюрьме. Два человека ладят друг с другом, потому что они должны это делать, но они не уверены, захотели ли они бы быть вместе, если бы это зависело от них. Жена, которую депрессии делают нетрудоспособной, тем самым указывает супругу, что она не в состоянии выжить одна. Муж, принимающийся пить, когда жена должна уйти хотя бы на день, или когда она угрожает покинуть его, тем самым убеждает ее, что не может жить без нее. Если один из супругов убеждает другого, что не может обойтись без него, это не обязательно считать комплиментом; в таком поведении неявно заключена мысль, что они вместе лишь потому, что должны оставаться вместе, или, может быть, кто угодно мог бы заменить их в доме, но никто не согласится. Когда супруги начинают считать свои отношения принудительными возникают дурные чувства.
    Брак может начаться как принудительные отношения. Например, когда один мужчина пытался заговорить о разрыве помолвки со своей невестой, эта девушка выпрыгнула из его автомобиля, стоявшего на остановке, и неистово метнулась на улицу навстречу движению. Позже она сказала ему, что если он на ней не женится, она покончит с собой. Он женился на ней. Начиная с этого момента он стал сомневаться, действительно ли она хотела выйти за него замуж, или только пыталась в отчаянии избежать ужасной ситуации у себя дома. Девушка же сомневалась, женился ли он на ней, потому что этого хотел, или потому что боялся ее самоубийства.
    Если один из супругов остается в браке даже при плохом обращении со стороны другого, то возникает принудительный тип отношений. Если муж мирится с неуместным поведением своей жены более, чем это разумно, то жена может придти к представлению, что он остается с ней не потому, что этого хочет, а потому что вынужден, и в браке возникает трудность. Иногда один из супругов, по-видимому, проверяет, действительно ли он нужен, доводя другого до разрыва. Он как будто думает: "Если мой супруг готов выдержать от меня все, я ему на самом деле нужен". Но если супруг выдерживает это испытание и мирится с невыносимым поведением, то он не успокаивается, а полагает, что супруг это делает, потому что не способен расстаться с ним. Если этот шаблон поведения однажды начинается, он имеет тенденцию закрепляться. Жена, полагающая, что ее муж остается с ней не потому, что она ему нужна, а вследствие своего внутреннего отчаяния, отвергает его попытки сближения, принимая их не за признаки подлинной привязанности, а за простые попытки подкупить ее, чтобы остаться с ней. Когда она снова отвергает привязанность своего мужа, он еще больше пытается понравиться ей и этим усиливает ее убеждение, что он остается с ней не по собственному выбору, а от отчаяния. Когда муж не в состоянии вынести такое положение, он может сделать попытку покинуть ее. Сразу же, как только он намекает, что может обойтись без нее, жена начинает ощущать, что она может быть добровольно выбранной, и он становится снова привлекательным для нее. Но такая жена станет опять испытывать своего мужа крайностями своего поведения. Когда он отвечает на них безропотно, она снова чувствует, что он не способен расстаться с ней, и цикл продолжается.
    Крайние колебания, возможные в браке, типичным образом проявляются в тех случаях, когда супруги обращаются к терапевту, чтобы он помог им разойтись. Некоторые супруги расходятся, сходятся снова и опять расходятся в течение долгих лет, неспособные ни жить вместе, ни разойтись. В помощи расходящимся парам главная проблема состоит в том, чтобы обнаружить, в каком направлении они больше хотят двигаться. Иногда пара просто нуждается в оправдании постороннего человека, чтобы снова сойтись, потому что ни один из них не рискует это первым предложить. В более сложном случае повторных расхождений проявляется обычно шаблон, в котором один из супругов хочет расторгнуть брак до тех пор, пока этого хочет; за этим следует временное примирение. Например, у молодой пары после нескольких лет брака начались трудности, и жена вступила во внебрачную связь. Муж ее простил. После их второй связи они разошлись. Через некоторое время они попытались снова жить вместе, но ее бывшие связи беспокоили мужа. Муж продолжал осуждать ее за ее поведение; а жена обвиняла его в том, что он ее не удовлетворял, и потому она нашла себе кого-то другого. Они разошлись, но продолжали встречаться. Когда они приступили к терапии, муж говорил, что хочет опять вернуться, но не был уверен в этом. Жена, связавшись с другим мужчиной, не хотела жить со своим мужем, но хотела с ним встречаться, и рассмотреть возможность будущего примирения. В один момент муж настаивал на немедленном разводе, а в следующий - предлагал примирение. Каждый раз, когда он более твердо говорил о своих планах развода, жена принималась обсуждать большие возможности их брака и говорить, как она к нему привязана. Когда же муж говорил о том, чтобы снова сойтись, жена принималась рассуждать, какой это был несчастный брак. После нескольких сессий, в которых терапевт пытался выяснить ситуацию, он вынудил их принять решение, предложив, что если пара будет продолжать лечение, то они должны это делать в течение пробного периода совместной жизни. Столкнувшись с перспективой возвращения к мужу, жена отказалась. Муж сумел устроить развод, хотя, как только он уже не был принудительно связан с нею, жена снова стала находить его привлекательным.

    РАЗВИТИЕ БРАКА.

    Когда два человека вступают в брак, они уже установили к этому моменту определенные способы обращения друг с другом, хотя они могут очень мало знать друг о друге. Но вступление в брак, которое, как правило, свидетельствует о том, что они нуждаются друг в друге, требует отношений другого рода и может вызвать внезапные перемены поведения. Например, женщина, которая до церемонии брака прощала своему жениху все его недостатки, после этого принимается его исправлять. Мужчина, вполне терпимо относившийся к неспособности своей невесты проявлять свою привязанность, после вступления в брак может настаивать, чтобы она значительно изменила свое поведение. Мужчина, которому нравилось, что он нашел такую послушную девушку, вступив в брак, может обнаружить, что она хочет им командовать. Но, как правило, паттерны поведения, проявляющиеся после бракосочетания, существовали уже в некотором виде и до этой церемонии. Люди проявляют замечательное искусство в выборе партнеров, подходящих к их потребностям, хотя впоследствии они могут настаивать, что столкнулись с неожиданностью. Девушка, нуждающаяся в дурном обращении, обычно находит кого-нибудь, кто готов с нею сотрудничать; если человек чувствует, что заслуживает в жизни немногого, то он стремится найти себе жену, чувствующую, что она заслуживает немногого; и оба получают то, чего искали.
    Процесс выработки удовлетворительных супружеских отношений можно рассматривать как процесс выработки взаимного соглашения двух людей, происходящий большей частью без обсуждения. Есть много областей совместной жизни, по поводу которых супружеская пара должна придти к согласию. Например, должен ли муж сам решать, кем он будет работать, или его работа будет зависеть от престижных требований его жены? Может ли муж свободно критиковать домашнее хозяйство своей жены, или это ее дело? Кто должен вести бюджет? Должна ли жена утешать мужа, когда он несчастен, или сердиться на него? Насколько родственники могут вмешиваться в брак? Кто будет безответственной стороной в браке - муж или жена?
    Любая ситуация, с которой сталкивается пара новобрачных, требует установления явных или неявных правил поведения. Когда ситуация повторяется, установленное правило либо укрепляется, либо изменяется. Эти правила делятся на следующие категории: (а) правила, которые супруги открыто обсуждают, например, правило, что муж может проводить один вечер в неделю вне дома со своими друзьями; (б) правила, которых супруги сами не сознают, но с которыми они согласились бы, если их им указать, например, правило, что муж обращается к жене, столкнувшись с важными решениями; и (в) правила, которые мог бы заметить наблюдатель, но которые супруги вероятнее всего станут отрицать, например, правило, что жена всегда занимает оборонительную позицию, а муж обвинительную, но никогда не наоборот. Важно заметить, что супруги не могут избежать установления правил: каждый раз, когда они завершают некоторое взаимодействие, они устанавливают тем самым некоторое правило. И если даже они решают вести себя вполне спонтанно, они тем самым устанавливают правило, что они должны так себя вести.
    Пара должна не только устанавливать правила, но придти к соглашению, кто из них будет устанавливать правила в каждой области их совместной жизни. Процесс выработки определенного правила всегда происходит в контексте решения, кто устанавливает правила. Например, жена может не возражать, если ее муж проводит вечер вне дома - если только он на этом не настаивает; в случае, если он настаивает, она может возражать, но ее возражение будет на другом уровне. Точно так же, муж может не возражать, если его жена хочет послать деньги своей матери, но если жена делает отсюда вывод, что он не вправе высказываться по этому поводу, то он может предъявить возражения. В начальной стадии брака супруги могут великодушно предложить друг другу считаться ответственным за разные области деятельности, но в конечном счете эта проблема решается в борьбе.
    В ходе борьбы за соглашения о правилах совместной жизни супруги неизбежно устанавливают другой ряд правил - правила, как разрешать разногласия. Процесс разработки конфликта по поводу правил приводит к набору метаправил, то есть правил, как устанавливать правила. Например, муж и жена могут установить правило, что они будут разрешать разногласие лишь после того, как муж начнет о нем беспокоиться. Жена проверяет заинтересованность мужа, провоцируя его до тех пор, пока он не сочтет предмет важным, после чего они принимаются его решать. Или же пара может установить метаправило, что они никогда не будут приходить к полному согласию по поводу какого-нибудь правила, и таким образом всегда будут оставаться в состоянии неопределенности. Точно так же, если избегают некоторых областей обсуждения, то тем самым устанавливается метаправило, что делать с этими областями.
    Если бы супружеские отношения могли быть выработаны применением соглашения о правилах - кто должен их устанавливать, и как их надо устанавливать - то брак был бы вполне рациональным делом. Очевидно дело обстоит не так. Супруги обнаруживают, что они борются между собой с сильнейшими чувствами по поводу мельчайших вопросов, и при том самым иррациональным образом. Это сильное чувство по поводу того, кто должен устанавливать правила в браке, имеет по-видимому разные источники. Одной из главных причин является тот факт, что каждый из партнеров был воспитан в некоторой семье, и тем самым получил длительную и тщательную подготовку в неявных и явных правилах, как люди должны обращаться друг с другом. Когда человек вступает в брак, он пытается обращаться с супругом, получившим подготовку в другом учреждении. Супруги должны примирить свои укоренившиеся представления, имеющие всю эмоциональную силу законов жизни. Жена, воспитанная в семье, где запрещалось открытое проявление эмоций, расстраивается, когда ее муж сильно выражает свои чувства, если даже она вышла за него замуж, потому что хотела развиваться в этом направлении. Муж, мать которого придавала важное значение тому, что она была отличной хозяйкой, с трудом выносит жену, которая не такова, и может считать эту ее неспособность не простым неумением, а личным отношением к нему. Иногда трудно себе представить, сколь тонкие черты поведения мы усваиваем в своей семье, где мы подвергаемся в течение долгого времени миллионам воздействий. Например, в разных семьях могут быть разные представления, на каком расстоянии "правильно" стоять от другого человека во время разговора с ним. Человек может ощущать неловкость, когда другой человек стоит слишком близко или слишком далеко от него, не отдавая себе отчета, что есть разные представления по этому поводу. Переход человека из одной семьи в другую, свою собственную, требует значительных компромиссов с неизбежными конфликтами.
    Когда брак описывается как выработка правил совместной жизни, это лишь другой способ описания брака как процесса определения отношений. Любое правило, установленное супружеской парой, определяет некоторый тип отношений. Правило, что муж должен утешать свою жену, когда она расстроена, определяет эти отношения как дополнительные. Точно так же, соглашение, что жена должна иметь равное право голоса по поводу бюджета, есть взаимное определение симметричных отношений в этой области. В достаточно успешном браке супружеская пара способна устанавливать и дополнительные, и симметричные отношения в различных областях своего брака. Муж может заботиться о своей жене, а она - принимать его заботы, жена может заботиться о муже, он - принимать ее заботы, так что они способны обмениваться поведением одного рода. Если пара неспособна выработать один из этих типов отношений, то брак оказывается ограниченным. Если один из партнеров брака имел в прошлом несчастливые переживания с некоторыми типами отношений, то он может оказаться неспособным допустить этот тип отношений в своем браке. Например, если жена испытала разочарование в дополнительных отношениях с ее родителями, она будет недовольна попытками мужа заботиться о ней, давая понять, что она предпочла бы симметричный тип отношений. Жена может быть неспособна выполнять любые указания своего мужа, если в прошлом выполнение указаний обошлось ей слишком дорого. Когда однажды жену спросили, почему она не делает того, что ей говорит муж, она ответила: "Но ведь в этом случае я бы просто исчезла. У меня не было бы личности". Точно так же, муж может быть неспособен следовать указаниям своей жены или даже позволить ей ухаживать за ним во время болезни (так что он соглашается лечь в постель только тогда, когда совсем падает с ног). При этом он дает понять, что хочет видеть ее равной себе, но не хочет, чтобы она его "опекала". Неспособность принять множество типов отношений создает брак, в некоторой степени причиняющий лишения обоим супругам.

    СУПРУЖЕСКИЙ КОНФЛИКТ.

    Супружеские конфликты делятся на три группы: (а) разногласия по поводу правил совместной жизни, (б) разногласия по поводу того, кто должен устанавливать правила, и (в) попытки навязать правила, несовместимые между собой. Во время медового месяца каждый из супругов готов не обращать внимания на возникающие разногласия. Если жена обращается с мужем неприятным для него образом, он не говорит об этом, опасаясь задеть ее чувства. Если муж проявляет некоторое свойство, раздражающее жену, она этого не касается, желая избежать конфликта. Через некоторое время между супругами возникает возбужденная схватка, в которой они выражают свои мнения. После ссоры такого рода происходят изменения, и каждый из них готов к компромиссу. Часто они заходят в уступках слишком далеко, и эти чрезмерные уступки доставляют повод для следующего конфликта.
    Если супруги неспособны к прямой ссоре и таким образом не могут высказать, что у них на уме, они применяют друг к другу технику отстранения, полностью уклоняясь от обсуждения некоторых областей своих отношений. После каждого такого случая область, не подлежащая обсуждению, возрастает, и наконец, не остается ничего, о чем можно было бы безопасно говорить. Одна из функций супружеского терапевта может состоять в том, что он провоцирует супругов к спору, чтобы они высказали, что у них на уме, и перестали косвенным образом наказывать друг друга за преступления, никогда не выдвигая обвинений. Если супруги неспособны бороться между собой, то они избегают в своих отношениях всего, что может определить некоторую область отношений. Супруги вместе едят, вместе смотрят телевидение, но их жизнь содержит мало интимности. Другую крайность составляет супружеская пара с отношениями, требующими постоянных столкновений. Они снова и снова демонстрируют сильные чувства друг к другу, но не могут добиться дружеского согласия, кто чем должен управлять в их браке. Легче всего разрешаются супружеские конфликты по поводу того, каких правил следует держаться. Супруги могут расходиться из-за какого-нибудь аспекта совместной жизни, или из-за способа обращения друг с другом, но могут добиться компромисса, решающего вопрос. Распределение домашней работы, соглашение по поводу друзей или видов общественной жизни, или проблемы взаимного уважения в различных областях жизни могут приводить к разногласиям, допускающим сравнительно легкое решение.
    Хотя разногласия чаще бывают из-за того, каких правил надо держаться, эмоциональные споры чаще касаются того, кто должен определять правила, и эти вопросы не так легко решаются компромиссом. Например, жена может настаивать, чтобы муж вешал свою одежду, не заставляя ее подбирать за ним, словно она служанка. Муж может соглашаться с женой, что она не должна быть его служанкой, принимая тем самым некоторое определение отношений, но при этом он может не соглашаться, что она должна приказывать ему, что делать с одеждой. Легче обсуждать, каковы должны быть правила, чем кто должен определять правила. Процесс решения, кто должен определять правила брака, неизбежно сводится к борьбе между любыми супругами. Тактика этой борьбы такая же, как в любой борьбе за власть: угрозы, яростные нападения, отстранение, саботаж, пассивное сопротивление и беспомощность, или физическая неспособность выполнить то, чего желает другой. Эта борьба никоим образом не является патологической; она становится патологической лишь в том случае, если один из супругов пытается ограничить поведение другого, указывая, что он не может от этого удержаться. Этот тип общения требует симптоматического поведения и является следствием патологических отношений.
    Если конфликт между супругами касается того, кто должен задавать правила, они ведут себя так, как будто нарушаются их основные права. Подобным же образом жгучее негодование супругов, отстраняющихся друг от друга и не говорящих друг с другом, сводится к конфликту, кто должен устанавливать, какие у них должны быть отношения. Как правило, оба супруга молчат, но усердно репетируют в своих мыслях разговор; в этот разговор могу входить, например, такие фразы: "Кем он себя читает", или "Если она думает, что я с этим примирюсь, то она убедится в обратном". Вопрос о правах включает в себя, в любой дискуссии, сложную процедуру определения ролей. Жена может не возражать против советов мужа и таким образом сотрудничать с ним в дополнительном отношении, если он предлагает свои советы желательным для нее способом, или если она их просит. Но она может упорно противиться таким отношениям, если их предлагает муж, или если он на этом настаивает. Точно так же, муж может охотно соглашаться обращаться со своей женой как с равной в некоторой области, но если она этого потребует, то он, может быть, этого не захочет. Борьба на этом уровне управления браком может привести к физическому насилию из-за ничтожных причин. Если конфликт сводится к тому, кто должен говорить другому, что делать, то спор из-за того, на какой фильм лучше пойти, может привести к угрозе развода.
    Если бы партнеры общались между собой лишь на единственном уровне сообщений, то конфликты решались бы легче, потому что они не порождали бы циклов. Например, если муж требует только дополнительных отношений, а жена отвечает лишь согласием или встречным предложением симметричных отношений, то вопрос может быть разрешен. Но люди общаются не на одном уровне и делают друг другу сообщения, определяющие некоторый тип отношений на одном уровне и несовместимый с ним тип отношений - на другом. Возникающий отсюда конфликт не имеет легкого решения и в действительности обычно провоцирует реакцию, продолжающую конфликт. Если, например, жена приказывает своему мужу доминировать над ней, то супруги попадают в сеть несовместимых определений отношений. Если муж доминирует над ней по ее настоянию, то тем самым она доминирует над ним. Иначе говоря, если он принимает подчиненное положение в дополнительных отношениях делая все, что она говорит, то он сталкивается с парадоксом, если она говорит, что он должен говорить ей, что делать. Это напоминает парадокс, заключенный в выражении "не слушайся меня". Если в ответ на это человек не слушается, то он слушается, а если он слушается, то он не слушается. Такая ситуация возникает, если муж приказывает жене руководить им или опекать его. Точно так же, парадокс возникает, если жена настаивает, чтобы муж проявлял самостоятельность по отношению к своей матери, а не был "маменькиным сынком, позволяющим женщине доминировать над собой". Чем больше жена заставляет его самоутверждаться по отношению к матери, тем больше он соглашается, чтобы над ним доминировала женщина. В этом случае одновременно накладываются два несовместимых типа отношений. Иногда жена явно выражает желание, чтобы ее муж доминировал над ней, указывая ей, каким способом он должен это делать - и не сознавая несовместимость своих требований. Столкновение двух несовместимых типов отношений может возникнуть, когда есть несовместимость между (а) правилом, определяющим отношения, и (б) типом отношений, неявно заданным тем, кто определяет отношения. Например, если жена говорит мужу, чтобы он вешал свою одежду, она имеет при этом в виду, что отношения должны быть симметричными; каждый из супругов должен сам вешать свою одежду. Но, поскольку она говорит ему, чтобы он это делал, она определяет отношения, как дополнительные - она приказывает, а он должен выполнять приказы. В таком случае муж сталкивается с двумя различными определениями отношений, и, как бы он ни поступил, он не может удовлетворить обоим требованиям. Если он вешает свою одежду, принимая симметричное определение, то он выполняет ее указание и, тем самым, принимает дополнительное определение. Он не может принять одно определение без другого, не комментируя ситуацию таким образом, что она получает другое определение. Вероятнее всего, он ответит взрывом негодования, не отдавая себе отчета в том, почему он негодует, а жена будет также негодовать, потому что он устраивает сцену из-за простой просьбы.
    Дальнейшая область конфликта между супругами открывается в случае несовместимости между (а) метаправилами для разрешения разногласий по поводу правил, и (б) самими правилами. Например, супруги могут придти к соглашению, что во всех случаях конфликта по поводу правил обращения друг с другом муж будет принимать окончательное решение и устанавливать правила. Но принятое им окончательное решение может состоять в том, что он и жена должны быть равны, то есть должны быть в симметричных отношениях. Если они равны, то он не может быть тем, кто устанавливает правила, между тем как он сам установил это правило. Подобным же образом, супруги могут установить правило, что они будут разрешать все разногласия взаимно приемлемым способом - путем обсуждения и компромисса. Но если жена пытается высказать свое мнение по некоторому частному вопросу, муж может указать, что эмоциями ничего нельзя решить, и если она не хочет слушать его, он не хочет дальше разговаривать. Его поведение, определяющее супружеские отношения как дополнительные, в частном случае оказывается несовместимым с их соглашением решать все вопросы симметрично, что приводит к взаимному недовольству и возмущению. Резюмируя, можно сказать, что конфликт между супругами может возникнуть в нескольких областях: (а) конфликт по поводу того, каких правил надо держаться в обращении друг с другом, то есть каков должен быть тип отношений, (б) конфликт по поводу того, кто должен устанавливать правила, причем типы отношений определяются способами разрешения этого конфликта, и (в) конфликт по поводу несовместимости этих двух уровней; отношения, определенные одним способом на первом уровне, вступает в противоречие с отношениями, определенными другим способом на другом уровне. Наряду с этими конфликтами, конфликт может быть также порожден (г) несовместимостью между процессом решения конфликтов и самими конфликтами, так что решение на одном уровне несовместимо с возможным решением на другом.
    Почти все наблюдаемые супружеские конфликты могут быть описаны этой формальной схемой, хотя это описание ограничивается двумя уровнями коммуникации, тогда как в человеческих отношениях возможно много уровней. Можно также предполагать, что эта схема применима к бракам в разных культурах, поскольку она описывает не правила, принимаемые супружеской парой и зависящие от культуры, а более формальный уровень отношений. Супружеская пара любой культуры должна столкнуться с вопросами, каких правил следует держаться, кто их должен устанавливать, и каким правилам надо следовать при решении разногласий. В меняющейся культуре неизбежно должно быть больше конфликтов, а также в случае, когда супруги происходят из разных культур. Изменение статуса женщин в Америке вызвало разрушение ряда сложных способов определения отношений между мужчинами и женщинами, которые прежде считались самоочевидными как процедуры вежливости. Вследствие этого мужчина чаще сталкивается с женой, настаивающей на равноправном обращении, и в то же время настаивающей, что муж должен "вести себя как мужчина", создавая тем самым дополнительные отношения.
    Если супружеские отношения описываются в терминах конфликта уровней коммуникации, то описание оказывается сложным, но менее сложное описание оказывается слишком упрощенным и потому не приносит пользы. Например, если брак описывается как брак с "доминирующей женой и зависимым мужем", то при этом не учитывается возможность, что муж может провоцировать жену играть доминирующую роль, так что в этих их отношениях в действительности "доминирует" он. Точно так же, "подчиняющаяся" жена в действительности может, демонстрируя свою беспомощность, управлять с помощью таких маневров всеми супружескими отношениями.
    Типичные черты конфликта в супружеских отношениях можно проиллюстрировать примерами половых отношений. Процессы, угнетающие половую активность, основываются не только на чувствах вины, которую супруги приносят с собой, вступая в брак, но являются также следствиями борьбы за определение их супружеских отношений. Физическое наслаждение половыми отношениями требует от обоих партнеров довольно сложного совпадения соответствующих физических реакций обоих индивидов и соответствующих форм поведения по отношению друг к другу, вызывающих эти физические реакции. Если имеется конфликт по поводу того, какого рода отношения обозначает половой акт, или кто должен определять это, то надлежащие реакции не возникают.
    Чтобы проиллюстрировать типы возникающих здесь конфликтов, можно рассмотреть, как начинаются половые отношения. В некоторых парах достигается неявное соглашение, что половые отношения начинаются по инициативе мужчины, на которую женщина должна реагировать. В этом случае отношения дополнительны - он предлагает, а она принимает, хотя она может косвенно и скрытым образом стимулировать его инициативу. Другие супружеские пары могут принять противоположное соглашение, и находят столь же удовлетворительным порядок, при котором сексуальную инициативу проявляет жена. Другие пары могут определить эти отношения как симметричные, в которых оба супруга могут проявлять сексуальную инициативу.
    Конфликт может происходить при разных обстоятельствах. Это может быть конфликт по поводу правил, если муж дает понять, что он должен проявлять инициативу в половых отношениях, а жена дает понять, что такое соглашение ставит ее в подчиненное положение и делает ее бесправной, определяя тем самым отношения более симметричным образом. В других случаях жена может предпочитать, чтобы инициативу проявлял только муж, а муж, которого это не удовлетворяет, может предпочитать более симметричные отношения. Эти типы конфликтов по поводу характера отношений обычно разрешаются в ходе супружеского взаимодействия.
    Однако не столь легко решается конфликт на следующем уровне - кто должен определять характер отношений. Например, жена поворачивается в постели спиной к мужу, предполагая, что если он заинтересован в половых отношениях, он ее повернет, между тем муж по ее поведению может предполагать, что она не заинтересована в половых отношениях, и потому не поворачивает ее. В таком случае оба супруга могут полагать, что другой супруг не заинтересован, и оба могут испытывать справедливое негодование. Если конфликт происходит на уровне того, какими должны быть отношения, то он может быть разрешен как недоразумение. Обсуждение и исправление применяемых сигналов могут привести к более дружественным отношениям. Если, однако, супруги борются по поводу того, кто должен определять тип отношений, то обсуждение ситуации не обязательно приводит к облегчению проблемы. После обсуждения жена все еще может считать, что по закону жизни только мужчина начинает половые отношения, и не позволять ему навязать ей другие отношения к ней. Муж может по-прежнему ощущать, что он не должен навязываться жене, прежде чем она не проявит некоторый интерес, а она не говорит ему, как он должен себя вести. В этой борьбе он может называть ее фригидной, а она может говорить, что ему недостает мужественности.
    Если в супружеской паре происходит борьба за контроль над супружескими отношениями, то удовольствие от половых отношений, если оно вообще имеется, отступает на задний план. Половые отношения становятся попросту одним из способов разработки конфликта по поводу отношений. Например, если жена чувствует себя в подчиненном положении, когда муж начинает половые отношения, потому что он доминирует над ней, то она может применять различные тактики; она может отказать ему, она может не реагировать на него, или она сама может проявлять инициативу в половых отношениях. Если она ему отказывает, то муж может отвечать на это таким образом, как будто нарушены его права, и в течение некоторого времени может не делать никаких предложений, закладывая тем самым основу для будущих проблем. Если она не реагирует на него, он может отстраниться, может стать менее уверенным в своих подходах, указывая, что половые отношения будут происходить в действительности на ее условиях, или он может ограничиться тем, что будет лишь отвечать на ее инициативы. Если он достаточно рассержен, он может не реагировать, когда она проявляет инициативу в половых отношениях, в виде возмездия за то, что она не реагировала в прошлом.
    Процесс разработки половой проблемы составляет часть более широкой проблемы определения взаимно удовлетворительных отношений. Тонкие маневры супругов, предваряющие половой акт, формально подобны другим процедурам их совместной жизни. Жена, неспособная сказать "нет" своему супругу, и потому часто неохотно участвующая в сексе, будет вести себя подобным образом и в других областях совместной жизни. Жена, "проверяющая" своего мужа демонстрацией сомнения, "чтобы увидеть, действительно ли он заинтересован", будет следовать такому же образцу и в половых отношениях, и в вопросе, надо ли принять приглашение на ужин. Муж, осторожный в своих половых инициативах и чересчур внимательный к настроениям своей жены, будет так же обращаться с ней при совместном решении о хозяйственных покупках. В супружеской терапии не обязательно иметь дело с явными сексуальными аспектами брака: по мере того, как супружеская пара улучшает свои отношения в других областях, уменьшаются и конфликты в половой области.
    Если у супруга наблюдается симптоматическое поведение, это мешает всякому улучшению половых отношений. Женщина, часто испытывающая боли в нижней части спины, головокружения, когда ложится, или приступы беспокойства в соответствующие моменты, может препятствовать половым отношениям, если они не происходят в удобное для нее время и на ее условиях. Муж не может навязывать ей свои условия, не производя впечатление грубияна. Однако, с этой проблемой трудно что-нибудь поделать, потому что попытки улучшить положение сталкиваются с заявлениями, что с симптомом по определению "ничего нельзя поделать". Если жена говорит супругу "подходи ко мне иначе, и тогда я буду лучше реагировать", то он может исполнить это пожелание или возражать по этому поводу. Но если она говорит "у меня опять эта ужасная головная боль" как раз в то время, когда он проявляет инициативу, то он может лишь раздраженно отстраниться, но не может упрекнуть ее или как-нибудь разрешить проблему. Точно так же, импотенция или ejaculatio praecox (преждевременное извержение семени) у мужчины приводит к тому, что жена может разочароваться во всех попытках наладить половые отношения. Она должна допускать половые отношения на условиях мужа и не может упрекать его в том, с чем он не может справиться. Пациент с симптомами делает своему супругу несовместимое сообщение: его поведение ограничивается поведением супруга, но в то же время оно не ограничивается им, поскольку оно считается "невольным".
    Когда в браке происходит парадоксальная коммуникация, то конфликты этого типа труднее всего разрешаются собственными усилиями супругов. Такие ситуации бывают не только при наличии симптомов, но также при любых несовместимых сообщениях. Например, парадокс происходит, когда муж дает понять, что его жена должна проявлять интерес и инициативу в сексе, а когда она это делает, он на это реагирует безразличием, считая ее поведение требовательным и властным. Если муж воспринимает заигрывания жены назойливостью, а их отсутствие ханжеством, то жена всегда виновата, что бы она ни сделала. Точно так же, жена может поощрять мужа начать половые отношения, но когда он это делает, она дает понять, что он навязчив, а если он этого не делает - что он в ней не заинтересован.
    Если эти парадоксы происходят в половой области, то ни отражают темы, проявляющиеся во всех областях брака в виде несовместимых определений отношений. Муж определяет отношения как симметричные, когда он поощряет жену проявлять инициативу в половых отношениях, а если он вместе с тем дает понять, что она не должна этого делать, то он определяет отношения как дополнительные. Два несовместимых определения в этой области ставят жену в парадоксальное положение: как бы она ни реагировала, соглашаясь на его определение отношений, он сочтет это неправильным определением. Жена может найти решение, в свою очередь выдвигая несовместимые определения. Она может делать это "нормальными" способами, или развивая симптомы. Пример "нормального" способа, когда предлагается в ответ несовместимое определение отношений состоит в том, что жена может говорить, что они оба имеют право проявлять инициативу в сексе, тем самым определяя эти отношения симметрично, но на практике предоставлять всю инициативу своему мужу, тем самым определяя отношения как дополнительные. Или она может проявить интерес к половым отношениям, а затем казаться безразличной, так что мужу приходится ее преследовать; в этом случае ей принадлежит инициатива половых отношений, но в то же время она не проявляет инициативы, поскольку главный ход остается за ним.
    Симптомы можно рассматривать как продукт или как способ трактовки отношений, содержащих несовместимые определения этих же отношений. Нетрудно придти к предположению, что симптомы жены, препятствующие половым отношениям, всего лишь выражают ее чувство вины и страх по поводу секса, но может случится, что этим невольным способом она уменьшает свои требования к супругу, потому что он побудил ее это делать (таким способом, чтобы она не могла его в этом обвинить). Если муж требует, чтобы жена проявляла интерес к половым отношениям, но препятствует, когда она это делает, то жена может стать неспособной к ним, из-за возникающего при этом симптома. Подобным же образом жена, не выносящая "подчинения" своему мужу в дополнительных отношениях, но настаивающая, чтобы он руководил этими отношениями, может вызвать у супруга импотенцию, удобную для обоих. Если человека просят что-нибудь сделать и в то же время просят этого не делать, то возможная реакция состоит в том, что он неспособен это делать - давая понять, что его поведение невольно. По-видимому, физиология человека в этом случае сотрудничает, даже производя соматические симптомы.

    СОПРОТИВЛЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЮ.

    Супружеская пара, испытывающая трудности, не может рационально относиться к этому. И муж, и жена могут прекрасно знать, как они могли бы обращаться друг с другом, чтобы облегчить свое положение, вопреки всем видимым недоразумениям, но они продолжают расстраиваться и расстраивать друг друга. Когда терапевт пытается произвести изменение, он сталкивается с двумя главными основными проблемами, препятствующими сдвигу в отношениях.
    Одна из проблем, препятствующих изменению, это упорное стремление супругов защитить друг друга. Хотя они могут яростно нападать друг на друга, унижая друг друга, при некотором исследовании обычно оказывается, что они разнообразными способами защищают друг друга, охраняя таким образом устойчивость системы. Например, жена, которая играет руководящую роль в браке, обвиняет своего мужа в пьянстве, неуважительном поведении, дурных поступках и общей грубости, но однажды наедине с терапевтом признается, что настоящая проблема в том, что муж ее просто большой ребенок, и что она устала от материнской опеки над ним. Когда же терапевт спросил, почему она не высказала этого на совместном приеме с мужем, она была шокирована мыслью, что может таким образом обидеть его. При этом она все время давала понять, что он в ее глазах ребенок, никогда не выдвигая этого обвинения в явной форме, так, чтобы муж мог что-нибудь с этим поделать.
    По-видимому, одна из функций раздраженной ссоры между супругами состоит в том, чтобы дать возможность участникам на какое-то время перестать защищать друг друга. Как правило, жена и муж дают понять друг другу, какие области слишком чувствительны для обсуждения. Когда дело касается одной из этих областей, они реагируют на это тревожно или раздраженно, так что дальнейшее обсуждение не происходит. Если одни из супругов обнаруживает, что одна из этих не подлежащих обсуждению областей является основной проблемой их отношений, то он часто уклоняется от ее обсуждения, из-за чувствительности к ней другого супруга. Но часто изменение требует обсуждения, не потому, что такое обсуждение приводит к взаимопониманию, а потому, что таким образом изменяется правило, кто о чем должен говорить. Иначе говоря, если жена установила неявное правило, по которому нечто не подлежит обсуждению, то обсуждение этого вопроса мужем означает изменение в отношениях, независимо от того, насколько это обсуждение может привести к разъяснению вопроса.
    Хотя можно было бы считать естественным аспектом брака, что супруги должны защищать друг друга, есть такие аспекты защиты, которые не столь уж дружелюбны. Если жена воздерживается от обсуждения чего-то, чувствуя, что ее муж не может этого вынести, то она демонстрирует этим неуважение к нему, возможно, неоправданное и ощущаемое им как покровительственное поведение. Проблема данного брака может состоять больше в ее неуважении к мужу, чем в содержании запретной области. Подобным же образом, если жена ограничивает свои способности и достижения, остерегаясь затмить своего мужа, то она не обязательно оказывает ему этим услугу. Например, был случай, когда жена отказалась продолжать свое обучение и получить ученую степень, превосходящую академическое положение своего мужа. Когда жена ограничивает себя с этой целью, она не только покровительственно относится к мужу, но, может быть, использует эту защитную функцию как оправдание, отказываясь добиваться более высокой степени по ряду других причин. Когда один из супругов защищает другого, это может служить некоторым невысказанным потребностям. Например, здесь может быть сделка. Когда муж защищает жену в некотором вопросе, это делается часто с неявным соглашением, что она будет защищать его в чем-то другом. Это может быть допустимо, если брак благополучен. В противном случае такое положение обычно указывает, что та или иная сторона оказывается в этой сделке обделенной. Если один из супругов перестает защищать другого, то и другой перестает, и это делает возможным изменение. Дальнейшим аспектом защиты является путаница в вопросе, кто кого защищает. Нередко встречается случай, когда один из супругов предпочитает не обсуждать чего-то, защищая другого, но впадает при этом в самообман. Например, муж дает понять, что жена его не выносит обсуждения сексуальных вопросов, тогда как в действительности это он испытывает неудобство при таких разговорах, но при этом жена соглашается играть роль чрезмерно чувствительной особы.
    Одна из самых сильных форм сопротивления изменению супружеских отношений проявляется, когда у одного или обоих партнеров развиваются симптомы. В таком случае симптом используется супружеской парой так же, как трудный ребенок используется в семье - чтобы избежать определения их отношений и, тем самым, не затрагивать супружескую проблему. Например, супруги могут говорить, что были бы вполне счастливы, если бы не головные боли мужа или не приступы тревоги жены. Но когда симптом облегчается, они не производят впечатление счастливых; в действительности их конфликт может настолько усилиться, что исчезновение симптома может привести к разлуке или разводу. Психотерапевты, работающие только с индивидами, чаще всего упускают из виду, насколько воздействует на скорость выздоровления пациента его отношения с близким членом семьи.
    Как правило, симптомы не только защищают индивида в качестве внутрипсихической защиты, но также защищают его партнера по браку и самый брак. Однажды женщина с разнообразными истерическими симптомами подверглась лечению на совместных сеансах вместе с мужем. Муж неохотно включился в терапию, настаивая, что проблемы касались не его и не брака, а только жены. Жена также указывала, что не видит отношения между ее физическими страданиями и ее мужем. Когда ее симптомы облегчились, супруги начали бороться более открыто, после чего неудовлетворение жены могло легче выразиться. В процессе лечения женщина почти случайно упомянула, что в течение ряда лет она также страдала клаустрофобией. Поскольку она не могла подниматься в лифте, супружеская пара не могла выпивать в популярном баре на вершине высокого здания. Когда во время сеанса терапевт предлагал жене подумать о выпивке на вершине этого здания, и она и ее муж проявили заметное беспокойство. Женщина сказала, что ее симптом вовсе ей не мешает, и что она предпочла бы его сохранить. При дальнейшем исследовании оказалось, что муж страдает боязнью высоты. Но этот вопрос даже не обсуждался, поскольку между супругами было "соглашение", что проблемы есть только у нее, но не у него. Если бы эта женщина преодолела свой страх замкнутых помещений и смогла подниматься на лифте, то этим она обнаружила бы неспособность мужа сопровождать ее. Такое признание потребовало бы пересмотра одного из основных принципов их брака как дополнительных отношений, в котором муж считался сильной стороной, а жена слабой стороной, отягощенной симптомами и проблемами.
    При исследовании брака с симптомами обнаруживается, что у одного из супругов обычно проявляются симптомы, связанные с симптомами другого супруга. Например, в случае, когда муж боится умереть в любой момент от сердечного приступа, если принимать его отдельно от жены, можно принять это за классический пример сердечной фобии. Если вскоре после этого увидеть его жену, то можно заметить, что она делает все возможное в этой трудной ситуации. Но если жену и мужа лечат вместе, то обнаруживается другая картина. Тогда становится заметно, что жена регулярно проявляет депрессию и отстраненность и именно в эти моменты, когда жена находится в депрессии и отстраненности, муж начинает привлекать внимание к своему сердцу, щупая свой пульс, прося ее вызвать скорую помощь. Тогда жена раздражается и возбуждается, уверяя его, что с его сердцем все в порядке, но при этом выходит из депрессии. Когда же муж чувствует себя хорошо, то у жены снова начинается депрессия и отстраненность. Хотя депрессии жены связаны с тем, что у нее муж с сердечной фобией, его фобии также связаны с ее депрессиями. Улучшение у одного из супругов может оказаться серьезной угрозой для другого или для самого брака.
    В действительности невозможно, чтобы у одного из супругов были серьезные симптомы без того, чтобы другой не был вовлечен в эту ситуацию, но иногда можно не сразу заметить, что симптом выражает некоторое сотрудничество. Например, жена может показаться несостоятельной и беспомощной из-за ее эмоциональных проблем, но при исследовании обнаруживается еще более беспомощный и несостоятельный муж, имеющий возможность, вследствие трудностей жены, поддерживать фикцию, будто он заботится о ней. В таких случаях часто оказывается, что несмотря на видимую неспособность жены это она заботится о бюджете, ведет дела с внешним миром, и вообще управляет домом. Но по взаимному соглашению роль сильного человека в семье отдается мужчине.
    В этом типе брака жена часто проявляет симптомы, когда муж чем-то сильно потрясен в своей жизни, так что ему угрожает нервный срыв или развитие симптомов. В такой момент у жены оказываются свои проблемы, так что муж должен собраться с силами, чтобы ей помочь. Случается, что у жены возникают симптомы, когда муж делает шаг вперед, начинает самоутверждаться и становится более самоуверенным в браке. Когда он предъявляет к ней бoльшие требования, жена становится слишком "больной", чтобы удовлетворить этим требованиям, и тем самым возвращает себе управление браком. Иногда эти два обстоятельства происходят одновременно; муж имеет успех в своем поле деятельности, что побуждает его больше самоутверждаться у себя дома, и в то же время нарушает его равновесие, поскольку добавочная ответственность вызывает у него беспокойство. Когда он колеблется на грани нервного срыва, под угрозой большего успеха и большего самоутверждения, он предлагает своей жене несовместимые определения их отношений, а она сотрудничает с ним, вырабатывая симптомы, стабилизирующие положение.
    Примером этого рода является положение студента, получившего диплом и начинающего свою первую работу. В этот период успеха у него наступает кризис, под угрозой изменившегося отношения к миру, поскольку после студенческих лет он должен выйти во внешний мир и обращаться с людьми на равных правах, как взрослый. В одном случае нервный срыв произошел с женой такого студента, которая обеспечивала семью во время его обучения в колледже. Когда он приступил к работе и начал обеспечивать ее, она столкнулась с резкой переменой в их отношениях. Дома он стал более самоуверенным, но в то же время был выведен из равновесия своей новой ответственностью в жизни. Когда он выразил свою неуверенность, заговорив о том, чтобы бросить новую работу и вернуться к учебе, у жены начались приступы тревоги. Из-за этих приступов она не могла продолжать свою работу и даже не могла выходить из дому без сопровождения, так что ему пришлось продолжать свою новую работу и обеспечивать ее. Когда же состояние жены стало улучшаться, то возникла угроза, что с мужем может произойти срыв. Жена пожелала, чтобы он взял на себя бoльшую ответственность в браке; но когда он попытался это сделать, она перестала с ним сотрудничать, давая понять, что это у нее получается невольно. Что бы супруги ни делали по поводу их конфликтов, жена давала понять, что она реагировала бы на мужа иначе, если бы не ее проблемы. А муж давал понять, в свою очередь, что дело не в их отношениях, а в ней самой. Пока эта пара при любой угрозе изменения сосредоточивала внимание на симптомах жены, их супружеские отношения не удавалось сделать более удовлетворительными.

    ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.

    Типичный супружеский терапевт приглашает супругов совместно и говорит им, что хочет, чтобы они высказались, исправили возникшие недоразумения, выразили свои чувства и добились некоторого понимания своих трудностей. Однако простое объяснение этой процедуры супружеской паре не обязательно означает, что терапевтическое изменение производится посредством самовыражения, исправления недоразумений или понимания трудностей. Объяснение пациенту того, что вызовет изменение, не следует смешивать с тем, что действительно приведет к изменению.
    Аргумент, что основным фактором изменения являются проницательность и самопонимание, недостаточно обоснован. Некоторые пары испытывают изменения, просто следуя указаниям и не проявляя понимания. Другие пары проявляют значительное понимание, в частности, понимание своей подсознательной мотивации и воздействия прошлого на их нынешнее поведение, но при этом продолжают свое мучительное поведение. Что более важно, понимание и самовыражение нельзя отделить от воздействия терапевтического контекста, в котором они проявляются. Сдвиги в отношениях с терапевтом могут вызвать изменение, которое кажется изменением в понимании. Например, жена может "открыть", что она не хочет признавать авторитет мужа у себя дома вследствие дурного поведения в прошлом ее отца. Однако, когда она делает это открытие в терапевтическом контексте, она излагает эту идею терапевту и, тем самым, принимает его авторитет в этом вопросе. Если после этого происходит изменение, то это может объясняться не ее самопониманием, а тем, что она признала терапевта в качестве авторитета, тогда как раньше никогда не соглашалась на такие отношения ни с кем.

    ВЛИЯНИЕ ТРЕТЬЕГО ЛИЦА.

    Когда муж и жена приходят к супружескому терапевту, изменения в их отношениях могут произойти попросту вследствие существования терапевтического треугольника. У партнеров по браку могут быть различные мотивы для начала терапии, в том числе решимость доказать, что другая сторона во всем виновата. Часто оказывается, что в супружеских отношениях надо изменить способы, которыми супруги пытаются использовать третьих лиц. Большинство супружеских пар ухитряется использовать друг против друга свою родню, близких друзей или детей. Супружеский терапевт, справедливо обращающийся с каждым супругом, относится к нему иначе, чем все другие. Он не позволяет ему спровоцировать себя на осуждение другого брачного партнера, и тем самым обезоруживает супружескую пару, предупреждая многие из их обычных маневров. (В действительности, уже по причине своей оплаты терапевт иначе связан с супругами, чем могут быть связаны члены семьи).
    Уже одно присутствие терапевта в качестве беспристрастного участника требует от супругов иначе вести себя по отношению друг к другу. Каждый из супругов должен реагировать не только на своего партнера, но на терапевта и партнера вместе. Например, муж, реагирующий на свою жену молчаливой отрешенностью, обнаруживает, что ему трудно продолжать этот маневр в терапевтической обстановке. В этих условиях жена, обычно бессильная из-за его молчания, может обсуждать это молчание с терапевтом, доказывая свою правоту. При этом муж должен изменить свою тактику, общаясь с обоими. Многие маневры, обычно используемые супругом, чтобы спровоцировать партнера, теряют свою эффективность в применении к двум людям сразу, особенно, если третье лицо нелегко поддается провокации.
    Хотя супружеский терапевт не может оставаться "объективным" по отношению к паре, так как быстро становится участником взаимодействия, он может сначала принять сторону одного из супругов, а потом другого, и таким образом оставаться беспристрастным. Некоторым терапевтам кажется удобным говорить, что они не становятся на сторону одного из борющихся супругов, а только "отражают" то, что они выражают. Такой аргумент предполагает значительную наивность. Если терапевт, выслушав жалобы жены, обращается к мужу и говорит: "Что вы об этом думаете?", то он не может сделать это классическое высказывание, не придавая своему вопросу в некотором смысле указательное направление. Терапевт не может делать нейтральных комментариев; его голос, его способ выражения, контекст или самый выбор для вопроса определенного предмета вводит ситуацию в определенное направление. Если терапевт работает директивно, то он вступает сначала в "коалицию" с одним из партнеров, а потом с другим; в этом виде терапии существенно, что "коалиция" все время меняется и определяется по-новому. Жена, втянувшая мужа в супружескую терапию, вскоре обнаруживает, что терапевт не присоединяется к ней в осуждении этого человека, а втянутый в терапию муж с некоторым облегчением замечает, что внимание привлекается и к тому, какие трудности представляет его жена.
    Еще один результат присутствия терапевта - это изменение в отношениях, вызванное тем, что каждый из супругов имеет возможность наблюдать, как терапевт обращается с другим. Например, муж, обращавший мало внимания на протесты своей жены, должен сидеть и наблюдать, как авторитетная личность обращается с ней симметричным образом, внимательно выслушивая то, что она говорит, и поощряя ее сказать больше. В таких обстоятельствах не только ставится под вопрос коалиция, но перед супругом возникает новый образец отношений. Подобным же образом терапевт может не позволить жене или мужу обращаться с ним таким образом, как он обычно провоцирует своего брачного партнера. Например, терапевт, комментируя способ обращения с ним, может установить образец реакции на такие провокации.
    Тот факт, что супруги ставят себя, каждый в отдельности и вместе, в дополнительные отношения к супружескому терапевту, обращаясь к его услугам, глубоко воздействует на их трудности, помогая им в установлении дополнительных отношений друг с другом. Когда терапевт сотрудничает с ними в таких отношениях, управляя ими, как это делает большинство супружеских терапевтов, то он задает именно этот тип отношений. Хотя такой терапевт не обязательно действует явно авторитарным образом, что в действительности может быть неразумно или невозможно, за исключением особых обстоятельств, он готов выслушивать клиентов, исследовать их проблемы и давать им указания в качестве эксперта, каким он и должен быть. Чтобы супружеская пара уважала его, он должен быть авторитетной личностью, хотя и не столь властной, чтобы пара обратилась против него. Их признание авторитетной личности, и тем самым принятие дополнительных отношений, становится частью процесса выработки типов их отношений друг с другом.

    ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРАВИЛ.

    Супружеский терапевт не только вмешивается в брак уже своим присутствием, но активно вмешивается в него, переименовывая или переопределяя виды деятельности этих двух людей по отношению друг к другу. В начале терапии его комментарии и указания имеют более снисходительный характер, поскольку он поощряет супругов высказываться в контексте, в котором они могут быть беспристрастно выслушаны. При этом обвинения и протесты поощряются, чтобы выявить как можно больше. Один из способов поощрить более свободную дискуссию состоит в том, что комната консультации объявляется особым местом, "ничейной землей", где действуют правила, отличные от обычных. В этом особом месте уместно затрагивать вопросы, прежде беспокоившие их, но не обсуждавшиеся. Хотя такое обозначение терапевтической ситуации кажется мягкой формой указания, супруги часто принимают представление, что в этой комнате они могут меньше защищать друг друга. Иногда терапевт может запретить супругам обсуждать некоторые предметы между сеансами, так что их разрешается обсуждать лишь в этом особом месте.
    Когда супруги высказались, терапевт комментирует услышанное. Его комментарии имеют обычно следующий характер: комментарии, подчеркивающие позитивную сторону их взаимодействия, и комментарии, переопределяющие ситуацию в ином смысле или даже в противоположном, чем ее определили супруги.
    Когда терапевт переопределяет мотивы или цели супружеской пары, он как правило подчеркивает позитивную сторону дела. Например, если муж жалуется, что жена изводит его своими придирками, то терапевт может комментировать это, сказав, что жена по-видимому пытается привлечь внимание мужа и стать ближе к нему. Если жена жалуется, что муж постоянно отстраняется от нее, то можно определить мужа как человека, избегающего ссор и стремящегося к дружеским отношениям. При этом самые дикие выходки не игнорируются, а, например, обозначаются как реакции досады (а не как грубость). Вообще, если это возможно, терапевт определяет супружескую пару как такую, которая стремится к дружеской близости, но делает это неэффективно, вследствие недоразумений или под влиянием посторонних сил. Способы, которыми супруги описывают друг друга, могут быть также переопределены позитивным образом. Если муж описывает свою жену как безответственную и непрактичную личность, то терапевт может переопределить эти черты как женственность. Если муж пассивен и бездеятелен, его можно определить как стойкого и выносливого. Переопределив таким образом каждого из супругов в положительном смысле, он не только поддерживает обоих, но затрудняет им их обычные способы классификации. Вдобавок к этому, когда терапевт переопределяет супруга, он тем самым характеризует самого себя как человека, классифицирующего супружескую пару. Подчеркивая позитивные стороны, он выполняет свою классификацию таким образом, что ему трудно возражать.
    Другой тип комментариев терапевта подчеркивает противоположное тому, что подчеркивают супруги. Если муж и жена оба заявляют, что они остаются вместе лишь по обязанности, по религиозным мотивам или в интересах детей, то терапевт сосредоточивает внимание на добровольных аспектах их отношений. Подчеркивая, что они выбрали друг друга и оставались вместе много лет, он минимизирует вынужденный характер их отношений. Если же муж и жена заявляют, что их отношения совершенно добровольные и что они могут в любой момент разойтись, то терапевт указывает, что они так долго были вместе, несмотря на все трудности, и что они, очевидно, вовсе не желают разорвать свой союз.
    Терапевт также переопределяет тип отношений между супругами. Если жена заявляет, что это она отвечает за семью и должна руководить своим мужем, то терапевт не только проявляет сочувствие к самоотверженности, с которой она выносит такое положение, но указывает также на руководящие и ответственные действия мужа. Вдобавок он может подсказать жене, что это муж устраивает так, чтобы она была ответственным лицом, и тем самым поднимает вопрос, кто кем руководит. Точно так же, если муж характеризует свою жену как беспомощную личность, то терапевт побуждает супругов выяснить, кто из них добивается своего. Тонко сосредоточивая внимание на противоположном или на другом аспекте отношений, терапевт подрывает типичные способы, которыми супруги обозначают свои отношения, так что они должны определить их иначе и таким образом измениться.
    Поощряя супругов говорить друг о друге, терапевт добивается сверх того проявления ряда супружеских правил, неявных или скрытых. Если эти правила нежелательны, им труднее следовать, когда они становятся явными. Например, если у супругов есть неявное соглашение, что они будут навещать его родственников, а не ее родственников, то терапевт может задать вопрос, оба ли они предпочитают это соглашение. Если они явно не обсуждали этого вопроса, то может быть принято новое решение. Далее, может быть неявное соглашение, что жена никогда не дает говорить мужу. Когда терапевт указывает, что жена прерывает мужа прежде, чем он может высказаться, жене становится труднее это делать, хотя терапевт не предлагает такое изменение, а "просто" комментирует происходящее. Комментирование может также уменьшить эффективность взаимной защиты. Когда терапевт говорит мужу, что его жена, кажется, обращается с ним, как с нежным растением, он может спровоцировать более прямое обсуждение. Конфликты по поводу того, каких правил надо держаться, можно разрешить, поощряя супругов обсуждать свою совместную жизнь и вырабатывать компромиссы, причем терапевт подчеркивает позитивную сторону. Но конфликты по поводу того, кто должен устанавливать правила, требуют от терапевта более активного руководства.

    РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ, КТО ДОЛЖЕН УСТАНАВЛИВАТЬ ПРАВИЛА.

    Хотя главные конфликты брака сосредоточены вокруг проблемы, кто кому должен говорить, чтo делать при таких-то обстоятельствах, терапевт, как правило, не будет явно обсуждать этот конфликт с супружеской парой. Если муж говорит, что он раздражается потому, что его жена всегда добивается своего и постоянно руководит им, то терапевт не подчеркивает борьбу за управление, а подчеркивает сильные чувства, возникающие в этой ситуации. Явные разговоры о проблеме управления могут только закрепить ее. Однако конкретные указания терапевта оказываются наиболее эффективными, когда они предназначаются для разрешения конфликта по поводу того, кто должен устанавливать правила отношений.
    Любой комментарий терапевта имеет директивные аспекты, даже если он всего лишь говорит: "Обратите внимание на вот это". Но супружеский терапевт часто намеренно дает супругам указания вести себя определенным образом. Эти указания можно для удобства разделить на два типа: рекомендации супругам вести себя иначе, и рекомендации продолжать прежнее поведение.
    Супружеский терапевт дает супругу указание вести себя иначе лишь в тех случаях, когда конфликт незначителен, или когда этот супруг, по всей вероятности, поведет себя таким образом и сам, но всего лишь ищет оправдания. Если, например, муж никогда не появляется с женой на людях, то можно ему предложить пригласить ее в ресторан, но обычно лишь в том случае, если муж и так движется в этом направлении. Такое указание позволяет супружеской паре провести вечер вне дома так, что ни один из них не должен признать, что они этого хотят. Простые советы разумнее обращаться друг с другом редко производят действие, или действуют нежелательным образом. Супружеская пара, подобно индивидуальному пациенту, может быть лишь отклонена в более продуктивном направлении, но не может быть вынуждена изменить свое поведение на обратное. Если мужу и жене говорят, что они должны более дружественно обращаться друг с другом, это не доставляет им новой информации и не дает им возможности следовать такому указанию. Что более важно, если терапевт указывает супругам вести себя иначе, то он часто следует по подсознательному желанию самой супружеской пары, то есть действует по их "указанию". Такая пара, испытывающая страдания, уже спровоцировала многих людей давать им бесполезные советы - "вести себя разумно", но такие советы лишь доказывали паре, что люди их не понимают, и они оставались в том же положении. Вообще говоря, если терапевта спровоцируют на совет, то этот совет будет в том роде, какого ждет провоцирующее лицо, а потому лишь увековечит существующее бедствие. Если, например, жена говорит терапевту: "Не кажется ли вам, что мой муж должен оставаться по вечерам дома, а не уходить каждый день?", и если терапевт с этим соглашается, то она пользуется его наивностью. Но если вместо того, чтобы согласиться и дать такой совет, терапевт говорит: "Мне кажется, важно понять, в чем тут дело", то терапевт не только поощряет понимание, но объясняет, что он дает указание по-своему, а не потому, что он на это спровоцирован. В любом случае, терапевт должен давать указания. Психоаналитический подход к супружеским парам состоит в том, чтобы попросту выслушивать их, не позволяя супружеской паре спровоцировать его на указания. Хотя могут быть теоретические основания хранить молчание, например, стремление обнаружить более глубокие слои психических конфликтов, главная функция молчания состоит в том, чтобы не идти на поводу у пациента. Однако молчащий терапевт избегает также тех действий, которые могли бы направить пару к более удовлетворительным отношениям. Терапевту чаще всего приходится молчать, если его провоцирует пара, но если он может дать указания от себя, способные произвести изменения, но продолжает молчать, то он просто теряет время.
    Указание вести себя иначе может подействовать, если требование настолько мало, что его следствия прямо не видны. Если, например, муж говорит, что он всегда уступает и позволяет жене все делать по-своему, то можно попросить его говорить своей жене "нет" по какому-нибудь вопросу один раз в неделю. Если это говорится в присутствии жены, то закладывается основа для более легкого выполнения такого указания. Далее, более вероятно, что указание будет исполнено, если для этого предлагается некоторое обоснование. Например, если говорится, что каждая жена чувствует себя свободнее в своих поступках, будучи уверена, что муж скажет ей "нет", если она зайдет слишком далеко. Получив такое указание, супружеская пара может вначале отнестись к этому "нет" несерьезно. Однако, если это касается важного вопроса, или если указание выполняется в течение нескольких недель, то это приводит к последствиям в супружеских отношениях. Чем более жестко было предыдущее "соглашение", по которому жена всегда должна все делать по-своему, тем больше реакция обоих, когда он говорит "нет", и тем самым определяет отношения иначе. Тот факт, что он это делает по указанию, облегчает положение. Но поскольку сообщения происходят от него, жена должна реагировать. Точно так же, чрезмерно ответственную жену можно попросить совершать однажды в неделю небольшой безответственный поступок, скажем, покупать что-нибудь ненужное и дешевое. Если прежнее соглашение состояло в том, что она ответственна, а ее муж безответствен, то небольшое требование этого рода подрывает такое определение отношений. Хотя жена проявляет безответственность по указанию терапевта, и таким образом исполняет свой долг, выполняя его требования, она все же тратит деньги на что-то ненужное и, тем самым, ведет себя безответственно. Однако, вообще говоря, когда муж или жена получают указания вести себя иначе и, тем самым, нарушить установленные ими правила брака, то требование должно быть настолько малым, что кажется тривиальным.
    Но если обычные способы поведения супругов конфликтны, то в действительности крайне трудно придумать указание, как отклониться от принятых способов поведения. Жена, настаивающая, что она несет ответственность за брак, обычно безответственна на некотором другом уровне. Например, она может быть столь ответственна по поводу бюджета, что проявляет безответственность, переоценивая деньги за счет своего мужа и детей. Если от нее требуют сделать что-нибудь безответственное, то в этом может не быть для нее ничего совершенно нового. Точно так же, муж, никогда не говорящий прямо "нет" своей жене, это обычно человек, все время говорящий "нет" своим пассивным сопротивлением. Если потребовать, чтобы он сказал "нет", это будет лишь частично другим поведением. Если даже потребовать от мужа, холодно обращающегося со своей женой, чтобы он проявил к ней внимание, то это не всегда означает изменение намерения этого поведения, поскольку для этого типа женщины холодность может означать внимание. В действительности, если бы муж обращался с ней более дружелюбно, то это показалось бы ей бoльшим требованием или настолько подавило бы ее чувством вины, что внезапное дружелюбие со стороны мужа не было бы в действительности воспринято как внимание.
    Часто оказывается, что указание кажется требованием другого поведения, но в действительности им не является. Например, муж мог добиваться в течение многих лет, чтобы его жена испытала сексуальный оргазм. Он столько беспокоился об этом, так раздражался и отчаивался из-за нее, что этот вопрос приобрел мрачное значение в отношениях мужа и жены. Терапевт сказал жене в присутствии мужа, что она может однажды испытать некоторое сексуальное удовольствие, но при этом она должна сказать мужу, что не испытала его. И если муж будет настаивать, чтобы она сказала, действительно ли она не испытала его или только следовала указанию, она должна сказать, что действительно не испытала оргазма. Это указание имело различные цели, в том числе вызвать неуверенность по поводу ситуации и освободить мужчину от чрезмерной озабоченности удовольствием жены (он страдал от ejaculatio praecox). Однако в том, что было сказано, содержался некоторый намек, что жена получает удовольствие от секса, отрицая это, так что в действительности указание поощряло ее обычное поведение.
    Поощрение супружеской пары вести себя обычным образом парадоксально оказывается одним из самых быстрых способов, приводящих к изменению. Такое указание может быть рассчитанным, или может произойти как естественный результат, когда супружескую пару поощряют к самовыражению. Например, жена может сказать, что ее муж должен покончить со своей ленью, а терапевт может ответить, что он, возможно, время от времени нуждается в таком поведении и что они должны попытаться понять причины этого. Когда терапевт делает такое утверждение, он дозволяет этим - если не поощряет - продолжение бездеятельности мужа. Многие процедуры, по видимости подчеркивающие желательность взаимопонимания, можно рассматривать как утонченное поощрение обычного поведения. Заметим, что эта процедура совершенно отлична от типичного подхода супругов к их проблеме: один из супругов обычно говорит другому, чтобы он прекратил некоторое поведение, а в результате оно продолжается. Когда же терапевт дозволяет и поощряет обычное поведение, то человек склонен его прекратить.
    Когда терапевт "принимает" способ поведения супругов, он начинает приобретать некоторый контроль над этим поведением. Он немедленно оказывается в центре их проблемы: Кто должен устанавливать правила отношений? Хотя супруги нелегко могут противиться тому виду отношений, который им предписывает терапевт, если они уже и без того взаимодействуют таким образом, они все же могут противиться представлению, что их отношения определяет за них кто-то другой, и эта реакция производит сдвиг. Если, например, жена управляет своим мужем посредством самопожертвования и подчеркивает, что она все делает на благо других, то мужу нелегко противиться ей, даже если он не хочет быть подчиненным в дополнительных отношениях с ней. Такая женщина будет склонна так же обращаться с терапевтом. Но если терапевт поощряет ее к самопожертвованию, эта женщина оказывается в трудном положении. Она не может управлять им тем же методом, если он сам этого требует. Если она продолжает вести себя таким способом, она тем самым признает, что ею управляет терапевт. Если же она этого не делает, то она должна перейти к другому типу отношений. Если терапевт идет дальше этого, поощряя жену проявлять самопожертвование, а мужа - пытаться безуспешно противиться ей, то супруги должны изменить свое отношение друг к другу, чтобы сопротивляться управлению терапевта.
    Рассмотрим типичную проблему супругов, которые все время борются друг с другом. Если терапевт указывает им идти домой и соблюдать мирные отношения, сомнительно, чтобы это произошло. Но если он указывает идти домой и бороться, то борьба, которая произойдет, будет иметь иной характер. Разница может состоять лишь в том факте, что они борются теперь по указанию кого-то другого, или же терапевт может переименовать их борьбу, чтобы она приняла иной характер. Например, муж может говорить, что их постоянная борьба объясняется постоянными придирками жены. Жена может сказать, что они борются потому, что муж ее не понимает и никогда не делает того, о чем она просит. Терапевт может переименовать или переопределить их борьбу разнообразными способами: он может подсказать им, что они борются неэффективно, потому что не высказывают, что у них в самом деле на уме; он может объяснить, что их борьба - это способ вызвать эмоциональную реакцию другого, в которой они нуждаются оба; он может сказать, что когда они начинают чувствовать себя ближе друг к другу, они впадают в панику и начинают бороться; или он может объяснить, что они борются потому, что внутренне считают себя не заслуживающими счастливого брака. С этим новым обозначением своей борьбы, получив указание отправиться домой и бороться, супруги обнаруживают, что при новом определении их конфликта им трудно продолжать его по обычному шаблону. Они особенно склонны к более мирному поведению у себя дома, если терапевт говорит им, что они должны бороться, и притом должны по некоторым причинам, которые им не нравятся. Супруги могут опровергнуть терапевта, лишь уменьшив свою борьбу.
    Когда семейный терапевт поощряет супругов вести себя обычным способом, он приобретает некоторый контроль над их поведением, потому что все происходящее определяется теперь как происходящее по его указанию. На этом этапе он может изменить свое указание, чтобы вызвать изменения. Изменение, которое он производит, может быть расширением ограниченных отношений, существующих у супругов, или переходом к другому типу отношений.
    Примером расширения отношений является классический случай, рассказанный Милтоном Эриксоном. К нему пришла женщина и сказала, что она и ее муж собираются, наконец, купить дом, о чем они мечтали в течение всей своей супружеской жизни. Но ее муж - тиран, не позволяющий ей играть никакой роли в выборе дома или его обстановки. Муж настаивал, что все связанное с новым домом должно быть всецело в его ведении, а она не имеет во всем этом права голоса. Столь крайняя версия дополнительных отношений делала женщину несчастной. Эриксон сказал женщине, что хочет видеть ее мужа. Когда почтенный джентльмен явился, Эриксон подчеркнул, что муж должен быть полным хозяином в своем доме. Муж был с этим вполне согласен. Оба они с удовольствием пришли к выводу, что мужчина, возглавляющий семью, должен иметь полное право распоряжаться выбором дома и его обстановки. После некоторого обсуждения Эриксон стал говорить о том, какой человек бывает в самом деле хозяином в своем доме. Когда старый джентльмен выразил любопытство по поводу того, какой человек бывает в самом деле хозяином, Эриксон объяснил, что настоящий хозяин - это человек столь уверенно руководящий, что он может позволить своим подчиненным высказываться по менее важным вопросам. Такой хозяин полностью всем управляет, но он может позволить лицам, стоящим ниже его, принимать некоторые решения. Следуя этому подходу, Эриксон убедил этого тиранически настроенного старого джентльмена предложить 20 планов дома и 20 планов обстановки. Затем муж разрешил жене выбрать один из его планов. Она выбрала дом и обстановку, какие ей нравились. Таким образом, муж по-прежнему полностью распоряжался всеми сторонами покупки дома, но жена могла выбрать, что хотела. Пределы дополнительных отношений были расширены таким образом, чтобы удовлетворить потребности обоих партнеров.
    Если поведение и взгляды супружеской пары одобряются или поощряются, а потом подсказывается изменение, это может также переменить тип отношений. Например, жена заявляла, что ее муж избегает ее, что он склонен уходить от семейного стола во время ужина, сидеть в одиночестве в гостиной, а потом готовить самому себе какой-нибудь ужин. Хотя муж вначале говорил, что он не знает, почему ведет себя таким образом, он давал понять также, что жена во время ужина придиралась к детям и к нему. При первом же упоминании о таком поведении жены за столом, она сказала, что ей приходится поправлять поведение детей за столом, потому что он этого никогда не делает. Муж сказал, что когда он пытался это делать, она его прерывала, так что не стоило ссориться.
    Жена получила указание поправлять поведение детей за столом в течение следующей недели и наблюдать, как это действует на мужа. Муж получил указание наблюдать, как жена обращается с детьми и в случае сильного несогласия с этим, подниматься и уходить от стола. В действительности указание сводилось к тому, чтобы продолжать прежнее поведение. Но когда они получили указание делать все это, супруги обнаружили, что им трудно вести себя обычным образом, потому что их поведение стало не только намеренным, но и вынужденным. Через неделю такой процедуры супруги получили указание изменить свое поведение: в течение недели жена была освобождена от всякой ответственности за дисциплину во время ужина и могла просто с удовольствием есть, а муж должен был взять на себя все руководство за столом. Жена не должна была даже показывать на кого-нибудь из детей, побуждая мужа что-нибудь предпринять. Поскольку это поведение по определению происходило по требованию терапевта, а не по желанию одного из них, то супруги смогли выдержать эту перемену в отношениях за столом, которая впоследствии перешла на другие аспекты их совместной жизни.
    Подобным же образом терапевт поощряет обычное поведение, когда указывает отдалившимся друг от друга супругам сохранять в течение некоторого времени известное расстояние, не рискуя вступать в слишком тесные отношения; или когда он указывает супружеской паре избегать столкновений без конфликтов, или когда он указывает всегда уклоняющимся от конфликта супругам, чтобы они не ссорились в течение некоторого времени, но повторяли в уме, чтo они хотели бы сказать друг другу; или он указывает всегда уступающему супругу уступать в течение некоторого времени, и так далее. Эта процедура не только доставляет терапевту некоторый контроль над поведением пары и закладывает основу для дальнейшего сдвига, но также использует всевозможные мятежные силы, скрытые в супружеской паре.
    Часто случается, что указание одному из супругов в присутствии другого производит действие на обоих. Например, супружеская пара с постоянными конфликтами, в которой жена похваляется перед мужем своими внебрачными связями, может увидеть свои столкновения с особой точки зрения. Обычно они усматривают, что причиняют это друг другу в качестве мести. Но если терапевт, пользуясь своим преимуществом эксперта, объясняет жене, что она защищает мужа своими связями с другими мужчинами, потому что он испытывает неуверенность по поводу секса, то жена сталкивается с другой точкой зрения. Если это ее поведение, которое она считала мстительным, объявляется защитным, то ей становится труднее продолжать его, особенно если терапевт указывает, что ей надо продолжать помогать своему мужу таким образом. Если такой комментарий делается в присутствии мужа, то он почти обязан доказать, что не нуждается в такой защите, пытаясь установить более близкие отношения с женой. Конечно, супруги не согласятся с таким комментарием, но идея будет продолжать на них действовать. Если имеется значительное разногласие, то терапевт может подсказать, чтобы они провели эксперимент; если они попробуют стать ближе друг другу, это вызовет у них панику. Чтобы опровергнуть это, они должны попытаться сблизиться. Если сближение их расстраивает, то они тем самым принимают истолкование, предложенное терапевтом, и таким образом самым принимают его как человека, способного добиться изменения. Если же они не расстраиваются, то они сближаются, что и является целью терапевта.
    Если терапевт доставляет рамку, в которой должно произойти изменение, и если в пределах этой рамки он поощряет супругов продолжать их обычное поведение, то супруги сталкиваются с ситуацией, с которой трудно справиться без изменения. Если вдобавок он превращает их обычное поведение в пытку для них, то проблема для супругов осложняется. Переименование того, что они делают, часто превращает их обычное поведение в еще бoльшую пытку. Это переименование может быть обозначением отрицательного поведения, как чего-то положительного, или наоборот. Терапевт может указать, что некоторое поведение одного из супругов, которое они считают положительным, в действительности отрицательно. Например, терапевт может определить защитную позицию как эгоистическую, поскольку она удовлетворяет потребности защитника. Другая процедура - возбудить вопрос, каким образом супруги обычно наказывают друг друга. Как правило, они говорят, что этого не делают, но если наказание определяется как такое поведение, которое другой супруг ощущает как наказание, то они становятся более разговорчивыми. Тогда супруги могут обсуждать такие виды поведения, как отстраненность, жалобы, претензии, отказ выполнять пожелания другого и так далее. Такая дискуссия проявляет многие маневры, используемые супругами друг против друга, а также приводит к переименованию маневров. Это можно довести до такого положения, когда симптоматическое поведение начинает ощущаться как наказание. Поскольку симптомы одного из супругов всегда тяжело переносятся другим, то можно подсказать, что этот симптом есть способ наказания другого. Супруг с проблемой ожирения, головными болями, с симптомами истерии или навязчивым поведением предпочитает обычно определять свой симптом как нечто происходящее независимо от супруга. Если такой симптом обозначается как способ наказания, это делает его существование более трудным. Когда один из супругов жалуется на свой симптом, другой может получить указание спросить его: "За что ты меня наказываешь?" Такой вопрос вызывает отрицание, но одновременно приводит к угнетению симптоматического переживания. Эта процедура подобна другим способам переименования симптомов, при которых они получают иную характеристику, вызывая тем самым изменение. Например, можно попросить одного из супругов в присутствии другого выбрать на этой неделе время, когда симптом облегчается, и заявить обратное. Такое указание увеличивает неопределенность силы симптома и закладывает основу для изменения.
    Идея поощрения обычного поведения супругов допускает вариант, когда терапевт указывает одному из супругов поощрять симптоматическое поведение другого. Как правило, партнер супруга, проявляющего симптомы, противится симптоматическому поведению, но в то же время его поощряет. Если супружеский терапевт велит партнеру только поощрять симптоматическое поведение своего супруга, то часто на это следует резкая реакция. Например, в одном случае жена испытывала тревогу каждый раз, когда пыталась выйти из дому одна. При попытке выйти она испытывала тревожное ощущение и ужасную боль в глазах. Она страдала этим несколько лет, и муж всегда уверял ее, что она должна выходить одна, и что это вполне безопасно. Но при этом он полностью сотрудничал с ней, когда она оставалась дома, выполняя все покупки, сопровождая ее, когда ей надо было выходить, и проявляя некоторую неловкость каждый раз, когда она начинала выходить одна. После нескольких сеансов супружеской терапии терапевт попросил мужа в присутствии жены сделать что-то, что тому могло показаться глупым. Он попросил его каждый день при уходе на работу говорить ей, что она должна оставаться дома весь день и не выходить одна. Он мог говорить это серьезно, или в виде шутки - как ему нравится. Муж согласился следовать этой процедуре. На третий день, когда он сказал ей оставаться дома, жена пошла одна в магазин - впервые за восемь лет. Но следующий сеанс был заполнен беспокойством мужа о том, что может случиться, если жена выходит одна, куда она может пойти, с кем она может встретиться и даже - не может ли она найти себе работу и стать настолько независимой, что захочет его покинуть.
    Указание терапевта, чтобы муж велел жене оставаться дома, было в действительности двойным поощрением обычного поведения: муж получил указание поощрять жену оставаться дома, что он и делал в скрытой форме, а жена получала от мужа поощрение оставаться дома, что она и делала сама. В результате таких указаний произошел сдвиг в типе отношений. Хотя жена вела себя беспомощно, это она решала быть беспомощной, потому что отказывалась выходить. Когда же муж велел ей оставаться дома, возник вопрос, кто устанавливает правила отношений. Жена реагировала на это симметричным поведением, уйдя из дома, что было ее единственным способом распорядиться в этой ситуации. Хотя указание терапевта поощрять другого в его обычном поведении кажется мягким вмешательством, оно неизбежно вызывает у супругов сдвиг, потому что это указание касается основной проблемы брака - кто из супругов будет определять характер их отношений.

    ИЗМЕНЕНИЕ УСТОЙЧИВОСТИ СИСТЕМЫ - РЕЗЮМЕ.

    Супружеская пара, испытывающая трудности, имеет тенденцию сохранить это бедствие, пытаясь разрешить конфликт способами, продолжающими его. Цель супружеского терапевта - не только вызвать сдвиг или расширение типов супружеских отношений, но также спровоцировать изменение способов, с помощью которых супруги сохраняют устойчивость брачной системы. Для такого изменения надо таким образом повлиять на способы саморегулирования системы, чтобы она могла сама меняться.
    Появление супругов в кабинете семейного терапевта - это по существу их попытка найти более удовлетворительный способ сохранить их отношения. Терапевт доставляет им возможность изменения разнообразными способами: он поощряет их разрешать конфликты обсуждением, а не по-прежнему отстранением и молчанием; он доставляет им достаточно беспристрастного советчика и судью; он поощряет супружескую пару исследовать мотивы, которых они не сознают; он разоблачает многие маневры, затрудняя тем самым их использование; и он вырабатывает у них привычку затрагивать чувствительные вопросы. Хотя дискуссия, поощрение понимания и новые точки зрения предлагаются в контексте супружеской терапии, имеется и другой источник изменения, подчеркнутый выше: если супруги продолжают свое нежелательное поведение в течение супружеской терапии, то они оказываются в парадоксальном положении. Парадоксальные стратегии супружеского терапевта формально напоминают стратегии, используемые в индивидуальной терапии.
    Супружеская пара сталкивается с парадоксом, или с конфликтом сообщений на различных уровнях, когда терапевт предлагает ей благожелательную помощь и в этих рамках требует от них пройти через испытания, которые могут восприниматься как наказание. Супругам нелегко обнаружить свои проблемы и свои мелкие конфликты, и самые чувствительные для них супружеские ситуации часто именно те, которые больше подвергаются исследованию. Еще одна сторона парадокса проявляется, когда терапевт поощряет супругов продолжать свое мучительное поведение, в то же время сообщая им на другом уровне, что он помогает им покончить с этим мучением. Точно так же он занимает позицию эксперта, но часто отказывается давать супругам прямые советы, чего ожидают от эксперта.
    Вопрос, почему парадоксальные ситуации столь полезны в терапии, связан с вопросом, как производится изменение и как трудно супружеской паре измениться без посторонней помощи. Кажется разумным предположить, что если пара очевидным образом усложняет свои трудности своим поведением, то она должна прекратить это поведение, особенно услышав разумный совет это сделать, однако такой совет обычно не предлагается в терапии, а если предлагается, то ему обычно не следуют. Можно предположить глубоко заложенные психодинамические причины для объяснения, почему так трудно изменить супружеские отношения, но можно также подойти к проблеме не с точки зрения индивида, а с точки зрения отношений. Люди, находящиеся в некоторых отношениях, склонны ограничивать поведение своего партнера, и если один из них проявляет изменение, то другой склонен реагировать против этого изменения, даже если оно может привести к уменьшению трудности. Говорят, что если жена хочет, чтобы ее муж не изменился, она должна приняться за его исправление.
    Супружеская пара, подобно индивиду, обычно точно так же обращается со своим терапевтом. На прямое указание произвести изменение она реагирует упорным продолжением прежнего поведения. Различные тактики терапевта с целью не указывать на изменения приводят в терапевтической ситуации к очевидным парадоксам, поскольку он должен найти способ вызвать изменение, не требуя его. В действительности, когда он парадоксальным образом поощряет усиление нежелательного поведения в рамках процесса его устранения, то он вероятнее всего добьется изменения.
    Хотя супружеский терапевт в разговорах с супругами обычно подчеркивает необходимость самопонимания, опыт не подтверждает предположение, что достижение понимания производит изменение в супружеских отношениях. Судя по всему, супружеская терапия доставляет контекст, в котором супруги могут научиться новым способам поведения, когда их заставляют расстаться с прежними процедурами, вызывавшими трудности. Когда терапевт дает советы, консультирует и приводит примеры, он предлагает тем самым методы решения конфликта. Но когда терапевт налагает терапевтические парадоксы, он принуждает супружескую пару развить новые способы отношений и в то же время освобождает ее, давая возможность развить их.

    Источники материалов

    1. "Предисловие" - Р.В.Коннера, Перевод А.И.Фета.
    2. "Вопросник для терапевтов" - взят от веб-сайта Дж.Хейли (www.jay-haley-on-therapy.com). Редакция Р.В.Коннера, перевод А.И.Фета.
    3. "Супружеская терапия" - глава VI книги Strategies of Psychotherapy, Jay Haley; Grune & Stratton, Inc., New York, New York, 1963. Перевод А.И.Фета.